Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наша остановка в пустыне была вынужденной, поэтому поручив поиски Джахангира и его отряда нескольким местным жителям, сам я отправился дальше и сделал остановку в местности под названием «Бадамашк». Такое название местность имела благодаря обилию в ее окрестностях дикого миндаля, и для меня принесли трость, изготовленную из такого дерева, она была настолько тяжелой, что казалось, будто в руках у меня железная, а не деревянная трость. Бадамашк был небольшим селением и не в силах был обеспечить провиант для моего войска, потому мне пришлось отрядить в окрестности новые отряды для заготовки продовольствия и фуража.
В один из дней в Бадамашк прибыл некий караван из двухсот пятидесяти верблюдов, и я вызвал к себе караванбаши, чтобы узнать не встречал ли он в пустыне моего сына и его людей. Караванбаши сказал, что они следуют из Йезда и по пути никого не видели. Я спросил, каково расстояние отсюда до Йезда. Караванбаши ответил, что путь от Йезда досюда у них занял двенадцать дней и ночей. Я спросил: «Встречаются ли на этом пути людские поселения и водные источники?». Караванбаши ответил: «За двенадцать дней до этого наши верблюды пили воду в местности, находящейся в шести фарсангах от Йезда и после этого только сегодня пьют воду здесь, и по пути следования мы не встречали ни людских поселений, ни источников воды, не попадалось даже зарослей кустарника, чтобы можно было разжечь огонь, и если кто вздумает следовать через эту пустыню зимой, непременно погибнет от холода, потому, что на протяжении пятидесяти фарсангов пути не найдешь ни щепки, ни хворостинки, чтобы не то чтобы разжечь костер, а хотя бы поковырять ею в зубах, поистине Аллах не создавал пустыни более сухой, бесплодной и дикой, чем эта».
Я поразился сказанному караванбаши и спросил, как же в таком случае, они дерзнули пересечь ту пустыню. Тот ответил, что пустыню можно пересечь только во время двух сезонов: весной, когда льют дожди и сейчас, когда прохладно, верблюд может выдержать пятнадцать дней без воды, в другое же время года человек, ступивший в неё, непременно погибнет от жары и жажды. Я спросил: «Что вы давали своим верблюдам в течении тех двенадцати суток пока шли из Йезда сюда через пустыню? Я спрашиваю потому, что хотя и может верблюд обойтись без воды в течении пятнадцати суток, но он нуждается в корме, а ты говоришь, что на протяжении шестидесяти фарсангов не найти даже колючек». Караванбаши ответил: «Выступая из Йезда, мы захватили с собой сухого корма «бидэ» и в пути кормили им верблюдов, если бы мы кормили их «навалэ» (корм, состоящий из ржаной муки, в виде комочков, даваемый верблюдам и лошадям) верблюды бы быстро захотели пить, «бидэ» же не вызывает у них жажды».
В тот день я понял, что я не смогу попасть в Керман и Йезд через пустыню, так как ни одно войско не в состоянии пройти пустыню в которой на протяжении пятидесяти фарсангов нет ни воды, ни жилья. Караван, состоящий из верблюдов, мог бы пройти ее в осеннюю или весеннюю пору, но для войска такое было невозможным невзирая на время года. В тот момент у меня ещё не было намерения идти на Керман, Йезд и Фарс, однако в результате того путешествия я получил полезные сведения и узнал, что невозможно наступать на Йезд, Керман и Фарс с севера и что следует идти те места с запада, со стороны Рея и Исфагана.
Караван из Йезда, пробыв два дня в Бадамашке, двинулся дальше на север. Я все так же ждал, когда вернутся люди, отправленные мною на поиски Джахангира и его войска. Через два дня после ухода караван из Йезда, в Бадамашк прибыл еще один верблюжий караван. Люди из того каравана, разгрузив животных и отпустив их в степь пощипать колючек, развели костер, обложили его камнями, и после того, как развеялся дым, установили над ним большой таз, налив в него масла в количестве равном примерно одному самаркандскому ману, после чего смешали с ним некоторое количество кешка (похлебка из сушенного кислого молока), разбавленного водой. После того, как смесь кешка и масла закипела, таз сняли с огня, покрошили в него кусочки фатира (пресных лепешек) и стали есть. Я подивился тому, тому, как эти семь человек (отец и шестеро сыновей) поглощали пищу, они умудрялись запихивать в. рот и глотать огромные куски пищи. Настолько поразили меня их внешний вид и манера есть, что я подошел к ним и спросил отца семейства, человека с длинной седой бородой, откуда они. Он ответил, что они — жители Забулистана. Я спросил, не из их ли краёв вышел легендарный богатырь Рустам. Старик, ответив утвердительно, хлопнул по спине одного из своих сыновей и сказал, что все они — Рустамы. Я сам — мужчина высокого роста, тем не менее, рядом с ними, выглядел коротышкой.
Они были настолько высоки ростом, что рядом с верблюдами, их головы были вровень с горбами животных. И были они настолько сильными, что когда грузили поклажу на верблюда, они не заставляли его опускаться на колени как это делалось обычно, а поднимали и клали ее на спину прямо стоящего верблюда.
Я спросил почему они не опускают верблюдов на колени чтобы нагрузить их их общепринятым способом? Седобородый ответил, что причина в весьма деликатной природе верблюда, что если его ставить на колени, чтобы нагрузить, вставая он может повредить себе что-нибудь. И в самом деле, старик и его сыновья выглядели настолько могучими, что верблюды и впрямь выглядели перед ними обладающими нежной природой. Я уверился в том, что они из рода прославленного богатыря Рустама, героя эпоса «Шах-намэ», созданной Фирдоуси, а сам Рустам был, наверное, похож на них. Несмотря на то, что старик и его сыновья составляли числом всего семь человек, они не показали ни малейшего страха, видя мое войско, ставшее лагерем в неподалеку, и складывалось впечатление, будто смотрят они на меня и моих воинов как на неких муравьев. Когда их караван готовился отбыть, я сказал старику: «О, старец, скажи мне, только ли ты с сыновьями так высоки ростом, или все в Забулистане такие рослые?». Старик ответил: «Все в Забулистане таковы
