Я понял, что название «Иран», старик усвоил из «Шахнамэ» Фирдоуси, так как со дня вступления в Хорасан, я ни разу не слышал, чтобы употреблялось это слово. Встреча со стариком и его сыновьями настолько меня взволновала, что я решил, достигнув Каъина, немедленно направиться в Забулистан, чтобы самому увидеть тот край высокорослых мужей, набрать из их числа отряды и влить их в состав своего войска.

Я провел в Бодомашке десять дней до тех пор пока не вернулись разосланные мною проводники, доставившие мне исхудавшего от голода и жажды Джахангира вместе с его семидесятые двумя воинами. Мы узнали, что с началом песчаной бури, Джахангир и его всадники сбились в кучу, и именно в тот день из-за случайности они рассеялись. Джахангир рассказал мне: «С началом бури, все вокруг потемнело и мы вынуждены были остановиться. Буря длилась целый день и целую ночь, после чего ветер прекратился, и на утреннем небе появилось солнце, и мы не увидели ни малейшего признака дороги. Хотя тропы в пустыне едва приметны и легко исчезают покрываясь кочующими барханами, тем не менее я знал, что ты, отец, находишься на севере, а мы до этого двигались на юг, поэтому я отправил людей на юг и на север, чтобы они разведали местность. Однако они не вернулись. Я был вынужден отрядить еще группу конников для поиска дорог или троп. Но вскоре следы коней на песчаных холмах так смешались, что невозможно было определить, откуда и куда направлялись всадники, оставившие эти следы. Что бы мы не предпринимали для поисков дороги, все кончалось унынием и разочарованием, до тех пор пока наши лошади не начали валиться с ног от голода и жажды, сами же мы благодаря прохладе осенней погоды, не так уж и мучились от жажды, вместо этого нас донимал голод и так до тех пор, пока не отыскали нас, отправленные тобою на поиски проводники и не спасли оставшуюся часть отряда от верной смерти, неумолимо надвигавшейся в результате голода и жажды».

Вышеописанное происшествие стало уроком для Джахангира и моих военачальников, я понял, что войско, идущее по пустыне, подобной иранской, должно проявлять осторожность, и как только поднимется буря, оно должно остановиться, где бы не находилось, пометить копьями и стрелами контуры тропы или дороги, и ни в коем случае не удаляться от дорог, изобилующих кормом и питьем, углубляясь в сторону центральной части, иначе командующего и его войско ждёт неминуемая смерть.

Оставалось возможным, что пропавшая часть войска найдет дорогу и вернется в Бадамашк, и тем самым спасётся от смерти, однако я не мог ждать и направился в Каъин. Правитель Каъина, человек преклонных лет, встретил меня в пяти фарсангах от города. Завидев меня издали, он сошел с коня, приблизился ко мне и хотел поцеловать стремя моей лошади, однако я воспрепятствовал тому, учитывая его почтенный возраст, и сказал, чтобы он сел обратно в седло. Правитель Каъина сказал: «О, Амир Тимур, я наслышан о тебе и хотел увидеть тебя, и сегодня я удостоился радости лицезреть тебя». Когда мы вошли в дом и воссели, вошел слуга с подносом, на наполненным золотыми монетами, и он положил тот поднос предо мною.

Правитель Каъина сказал: «Это мое подношение». Я ответил: «Я не зарюсь на твое имущество, и если бы захотел, мог бы целиком присвоить его, одержав над тобой победу. Я пришел сюда узнать, покорны ли моей власти правители южного Хорасана или же намерены проявить строптивость?». Принявший меня хозяин на то ответил: «Я покорен тебе, признаю твое превосходство над собой и готов исполнить все, что повелишь».

Затем я повел с ним разговор об особенностях дороги, ведущей в Забулистан, на что правитель Каъина ответил: «Если хочешь попасть туда, выбери более удачное время года, ибо близится зима и при возвращении из тех мест, твои воины будут страдать от мороза, ибо в той же мере, насколько невыносима жара летом, зимой здесь стоят суровые морозы и отсюда до Забулистана нет ни одного крупного поселения, чтобы можно было разместить в нем такое большое войско, как твое».

Но я, дошедший до границ Забулистана, не мог позволить себе отказаться взглянуть на ту страну. Фирдоуси пробудил во мне желание увидеть тот край, хотелось отправиться туда, чтобы увидеть места, где родился легендарный Рустам, это желание еще больше возросло после моей встречи с седобородым мужчиной и его сыновьями, из уст которого я услышал название «Иран», и я желал отправиться и взглянуть на тот Иран.

(Насколько мне известно, в стародавние времена каждый из областей нашей родины представлял собой суверенное государство со своим, присущим ему, названием. Фирдоуси возродил название Ирана, утраченное в свое время после нашествия арабов, тем не менее, еще шесть веков после Фирдоуси название Иран не то чтобы употреблялось, оно даже упоминалось как историческое. — Переводчик.)

Оставив в Каъине свое войско во главе с Джахангиром, я с тремя тысячами всадников двинулся в сторону Забулистана, того количества было вполне достаточно в случае небольшой битвы, вместе с тем, их число не было обременительным, и я мог быстро проехать в Забулистан и вернуться обратно. Правитель Каъина передал в мое распоряжение четырех проводников, сказав: «Эти четверо хорошо знают все уголки пустыни и могут провести тебя через пустыню по безопасному пути. В обычное время на дороге, ведущей из Каъина в Забулистан орудуют, грабя и убивая путников, небольшие банды грабителей с Востока, но никакой грабитель не рискнет напасть на тебя зная, что ты идешь вместе с войском».

Когда я выступил из Каъина, похолодало. По этой причине я передвигался боевым маршем, который описывал раньше. Воины, привычные к такому темпу, не жаловались, однако проводники громко возропотали, они вопрошали: «Зачем ты так спешишь? Ведь ты едешь не биться, а посмотреть край, а тот, кто едет на прогулку, не должен так спешить».

Однажды к полудню мы увидели на Востоке гору, приблизившись мы увидели, что она черного цвета, проводники объяснили, что это — гора «Сияхкух» (Черная гора), и она означает начало территории Забулистана. Я вспомнил, что Фирдоуси в своих стихах упоминал гору Сияхкух, говоря, что гора эта стоит на границе Забулистана. Когда мы миновали ту гору, небо потемнело, ночью мы услышали кряканье уток, летящих в небе. Я спросил у проводников, есть ли поблизости какое-либо озеро, поскольку утки, наверняка, летят, направляясь именно, к нему. Проводники ответили, что в Забулистане есть лишь одна река по названию Хамун.