одним дождливым вечером подобрал подозрительного юношу-калеку Чеслава, – брат Хуго тоже был тучен, светловолос и короткострижен, но светился добротой и весельем, а брат Гвидо…

Глазки – прищуренные, по-лисьему хитрые. На груди – огромный башильерский знак, причём ветвь оливы, оплетающая меч, была припылена золотом. У носа – платок, пропитанный травяными отварами – Лазар знал эту его привычку. Так Гвидо отгонял от себя дурные запахи, вызывающие у него тошноту и мигрень. Ну и заразу отгонял, наверное.

– А-а, брат Лазар. – Гвидо сделал жест ладонью, повелевая ему сесть напротив. – Я уже начал сомневаться, что вы придёте.

Как строго. На «вы».

– Меня мучила лихорадка, настоятель. – Краем глаза Лазар увидел, что Эйлуд прошел за его спиной и остановился рядом с Леодом. Вдвоём что ли тащить собрались? Много чести. С Лазаром без чародейской силы и один бы справился.

А с Лазаром-колдуном – и двоих не хватило бы.

– Настоятель об этом знал. – По правую руку от Гвидо – угрюмый брат Дауф. – Но всё равно приказал приволочь больного человека.

Как известно, задумка Дланей была в том, чтобы всё в мире было уравновешено. И если в храме существовал такой человек, как Гвидо, должен был существовать и такой, как Дауф. Он – разумеется, тоже иофатец – единственный из присутствующих носил волосы по плечи, как разрешалось рыцарям-башильерам, и, будь у него борода, издалека Лазар смог бы принять его за хал-азарца. Но бороду Дауф брил. Местами его тёмные волосы выгорели до светло-каштанового, а лицо приобрело оттенок медной смуглости. Стол казался ему чересчур низким, и во всей стати Дауфа сквозила такая мощь, что Лазар не сомневался: в молодости он был искусным воином.

– Не начинайте, прецептор. – Гвидо приподнял руку. – Брат Лазар, вам известно, для чего вас позвали?

– Надеюсь, – Лазар осторожно прислонил трость к ножке стола, – для того чтобы выразить мне благодарность за завершённое дело.

Сзади прыснул Эйлуд.

Гвидо дёрнул ртом.

– Всенепременно. – Он отложил платок. – Удивительное дело, не правда ли, брат Лазар? Матёрые дознаватели ордена не справились, а вас ждал успех. Милостью Дланей, – коснулся брови, – ведьма казнена, а мор пошёл на убыль и, поговаривают, уже не представляет угрозы.

«Моей милостью», – подумал Лазар зло.

– Только крайне образованный человек смог бы расшифровать записи ведьмы и сопоставить их с действительностью…

– Я пошутил, настоятель. – Лазар откинулся на спинку стула. – Я не думал, что вы велели привести меня, больного, чтобы похвалить. Не утруждайте свой светлый ум лестью.

Гвидо склонил голову.

Помолчал.

– Мой дорогой предшественник, брат Радбод, да упокоится его душа, был хорошего мнения о вас, брат Лазар. Он тепло отзывался о вас до самой своей смерти от этой ужасной болезни. – Гвидо погладил башильерский знак у себя на груди. – И я никогда не мог понять почему. Вы ведь не иофатец. Многим вашим землякам чужда наша вера. Мне всегда казалось, что и вы пришли в орден не потому, что искали истины.

Гвидо вздохнул.

– Настоятель Радбод рассказывал мне, что вас изуродовал господарский колдун. И… – Он побарабанил ногтями по столешнице. – Да, несчастье привело вас в орден. Но, быть может, вы знаете о колдунах больше, чем мы думаем?

Возразить Лазару не дали. Гвидо махнул рукой и продолжил:

– Ваше прошлое покрыто мраком, брат Лазар. Вы бывший язычник. Место и время, когда вы приняли наши обеты, вызывают у меня вопросы. Вы скрытны, но водили знакомства с хал-азарскими книготорговцами, и лишь одним Дланям ведомо, что за ересь они распространяли. – Гвидо помедлил. – Я давно слежу за вами, но настоятель Радбод и смертоносная чума не позволяли мне изучить вас более пристально. Теперь у меня есть все возможности.

Тайник, подумал Лазар обреченно. Станут обыскивать его келью – влёгкую найдут все припрятанные чёрные книги. Надо было от них избавиться.

– Последней каплей стало признание преступницы-ведьмы. – Гвидо покачал головой. – Она заявила, что вы раскрыли её, потому что вы сами чародей.

– Довольно! – Дауф грохнул кулаком об стол. Решительно поднялся. – Настоятель Гвидо, я не желаю слушать эти бредни. Кому нам нужно верить? – Указал на Лазара. – Нашему брату-башильеру или хургитанской гадюке, повинной в сотнях смертей? Конечно, она попыталась очернить в наших глазах того, кто привёл её к костру, но позор, если мы этому поверим!

Гвидо равнодушно прикрыл глаза.

– Прецептор…

– Ни одно, – сокрушался Дауф, ходя по комнате, – ни одно обвинение не звучит разумно! Бывший язычник – и что с того? С каких пор мы унижаем наших братьев за их прошлое, от которого они отреклись? – Погрозил пальцем. – Смущают место и время, когда брат Лазар принял обет? А много ли настоятель знает о том, как обет принял я? Пьяный башильер в иофатской глуши, вот кто меня посвятил!.. Стала ли моя служба от этого хуже?

– Прецептор Дауф, угомонитесь.

– Книготорговцы! – Дауф вновь шарахнул кулаком об стол. – Брат Лазар известен как начитанный человек, не вылезающий из храмовой библиотеки, и мысль, что он набирался у хал-азарцев ереси, может быть правдивой так же, как и мысль, что он учился у них истории или лекарскому ремеслу!

– Прецептор! – Гвидо угрожающе повысил голос.

– И последнее. – Ноздри Дауфа расширились. – Когда вспыхнула болезнь и наши соратники стали умирать, как мухи, брат Лазар работал на благо храма вместе со мной, а не прятался в молельной башне.

Гвидо побагровел.

Гнев Дауфа был таким праведным, что Лазар восхитился и почти позабыл, что он на самом деле чародей и подозрения Гвидо были оправданны.

– Прецептор Дауф, – подал голос Эйлуд, – вам следует успокоиться. В конце концов, вы в покоях настоятеля, а не в лагерных шатрах.

– Я…

– Присядьте, – посоветовал Эйлуд холодно, выходя на середину комнаты. – И переведите дух. Иначе может случиться что-то непоправимое.

Эйлуд встал за спиной Гвидо и проговорил звучно:

– Железо, настоятель.

– Да. – Гвидо стиснул губы. – Трогательная речь, прецептор, и мне меньше всех хотелось бы, чтобы мои подозрения оказались правдой. Но я обязан изучить вопрос.

Гвидо протянул ладонь.

– Будьте добры снять ваши знак и перстень, брат Лазар.

Тот подчинился.

– Глядите, свирепый друг. – Гвидо покрутил в пальцах вещи Лазара. Видно, он решил держаться так, будто его самого только что не уличили в трусости. – Они не кажутся вам странными?

Дауф хмуро промолчал.

– Выглядит, – подсказал Гвидо, – словно это не чистое чёрное железо, а некий сплав.

– И об этом настоятелю тоже сообщила ведьма? – спросил Лазар сухо. – Мои наставники учили меня не доверять словам людей, отравленных чародейской скверной.

– Не о том рассуждаете. – Гвидо отложил знак и перстень. – Где вы их достали, брат Лазар?

– Мне их выдали в Хал-Азаре сразу после того, как отметили