И мне совершенно не хочется оставаться наедине с этой беспощадной троицей.

- Полежи со мной, - прошу Егора, наплевав на то, какой жалкой выгляжу со стороны.

Но Королев не высказывается по этому поводу, а просто залезает на кровать в своей одежде и осторожно обнимает своими сильными руками. Жар его тела впитывается в меня даже сквозь одеяло. Аромат весны, окружающий парня, успокаивает, баюкает.

Хорошо…

Мне так хорошо в его руках.

И я проваливаюсь в целебный, тягучий сон.

Когда просыпаюсь, Егор по-прежнему рядом. Тихонько лежит на противоположном краю кровати, уткнувшись в смартфон. Я лежу неподвижно, наблюдая за его красивым сосредоточенным лицом, за сдвинутыми друг к другу бровями, нахмуренным лбом и плотно сжатыми губами.

Судя по всему, котеночек изучает что-то интересное и явно непростое. Мне хочется коснуться его рукой. Разгладить сердитый лоб, скользнуть поцелуем по скулам, лизнуть языком мягкие губы. Хочется прижаться к широкой груди, вдыхая тонкий аромат на нежной загорелой коже грудной клетки, уткнуться холодным носом под ключицу, обхватить в кольцо рук по-мужски узкую талию.

Хочется напитаться им, его силой, его энергией. Зарядиться. Перезагрузиться.

Еще недавно завидовала ему, что такая безбедная, беззаботная жизнь выпала парню. А теперь… Теперь даже не знаю, как он выжил в том кошмаре, что пришелся на долю несчастного мальчишки.

- Ты хмуришься, - прохрипел старой телегой мой голос.

- Проснулась? Ева, вчера охрана долго систему проверяла?

- Какая охрана?

- Наряд, который ночью приезжал на вызов.

- Никто не приезжал.

- В смысле?

- А должны были?

- ТВОЮ Ж МАТЬ! – прошипел Королев и подорвался с кровати.

Я лишь проводила его взглядом до двери, за которой Егор и скрылся, словно подхваченный порывистым ветром полиэтиленовый пакетик.

С сожалением хмыкнула, догадавшись, что кое-что вчера у котеночка пошло не по плану. А жаль. Очень-очень жаль.

Группа быстрого реагирования вчера меня могла бы вновь очень выручить. Да видно не судьба.

От долгого лежания в кровати болела спина.

Надо, наверное, размяться. В душ сходить, в конце концов.

Кое-как выползла из-под одеяла, расправила задравшуюся почти до груди старомодную широкую ночнушку, и поковыляла в душ. Воспользовалась разумом – заперлась изнутри, помня о беспардонности котеночка.

Не хватало еще ему увидеть перевязанные ребра.

Мою тело по частям – сначала голову, лицо, шею, грудь, затем все, что ниже бинтов. Вода всегда творит чудеса. Мне кажется, что вместе с ароматной пеной она смывает с меня и тяжелую энергетику Вениамина. Жаль, что нельзя вот также прополоскать с мылом разум. Было бы неплохо, избавиться от засевших внутри грязных подробностей вчерашнего вечера.

А вчера Вениамину жуть как хотелось причинить мне удовольствие. А именно оргазм! И все мои уверения в том, что я в принципе обижена природой – фригидна до мозга костей, что не испытываю никакого сексуального влечения вообще и даже при просмотре порно, что не занимаюсь мастурбацией, потому как удовольствия от этого никакого не имею, не сумели разубедить мужчину в его «благих намерениях» научить меня быть женщиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Ну ты же переспала с Егором, - укорил меня Гусь.

- Да, - не стала отрицать очевидные вещи, - И окончательно убедилась, что секс – это не мое! Там и секса-то было – две минуты, - стояла на своем, твердо намереваясь избежать участи испытать «женские радости», - Сунул, вынул, в обморок грохнулся! Все было больно, нудно и вообще ужасно. Лучше старой девой помереть, чем повторить такой опыт, честное слово! – хлопала ресницами, глядя на довольное лицо таможенника.

Описание нашего с Егором неуклюжего и даже никчемного любовного приключения явно импонировало Гусю. Впрочем, на таких элементарных вещах было грех не сыграть! Любому без исключения мужчине на всем белом свете, всегда приятно слышать, что до него, великого и прекрасного принца, в постели у любимой женщины либо не было вообще никого (а наш таможенник сразу повелся на мою предполагаемую непорочность), либо сплошь неумелые идиоты (даже если этот неумелый идиот – собственный сын). Ведь тогда мужская самооценка взлетает до небес вместе с чувством собственного превосходства и значимости. Каждый мнит себя богом в постели, потому и ждет бесконечных комплиментов в свой адрес.

Тут бы еще стоило похвалить размер члена вашего мужчины, но в данном случае подобное неуместно.

Я бы посмеялась, честное слово, если бы не было так грустно.

И страшно.

И, по правде говоря, мерзко.

У Вениамина холодные пальцы. Он трогал меня ими с явным анатомическим интересом, не с сексуальным. Сам от этого действия не возбуждался ничуть. Мне было холодно и неприятно, надо признаться, однако, изо всех сил я старалась не трястись и даже не вздрагивать, дабы мою реакцию не восприняли за нахлынувшую волну удовольствия.

Идею с имитацией оргазма я отмела сразу! Лучше один раз перетерпеть пытку лаской, чем потом раз за разом изображать из себя страстную штучку. Вениамин, хоть и не занимается обычным сексом – не дурак! Может, он и не видел настоящий женский оргазм, но уж о естественной реакции тела наслышан точно. Глупо врать о своем возбуждении, если ты суха, как пески Сахары.

Благо, эта экзекуция длилась недолго, мужчине надоела моя деревянная, неотзывчивая на его «умелые ласки» плоть, после чего диагноз «фригидность» подтвердился опытным путем.

Однако, Гуся сей факт не расстроил, даже обрадовал. Раз уж секс меня не интересует – то сама природа велела нам быть вместе! Со словами о том, что я была создана для него, Вениамин достал нож-бабочку и с предвкушением в мутных глазах стал готовиться к своему любимому развлечению…

А дальше лучше не вспоминать.

Душ отнял много физических сил, не смотря на подаренный им же прилив моральной бодрости. В глазах на фоне темных пятен порхали белые мушки, в ушах колотился учащенный пульс. Обернувшись полотенцем, я медленно опустилась на пушистый коврик и ждала, пока приступ слабости отступит.