– Приготовьте нам выпить, это мужское дело, – сказала она, протягивая ему стаканы.

Хелена не спускала с него глаз, пока он делал вид, что любуется видом из окна на Парк-авеню. Беседа, которая затем последовала, полностью изменила его жизнь[105].

– А теперь скажите мне, чего вы хотите на самом деле? Чем вы хотите заниматься в жизни?

Молодой человек только бессильно развел руками, ошарашенный вопросом.

– Хорошо, позвольте мне объяснить. Вы производите впечатление плейбоя. Вам нужна стабильность и некоторое руководство. Вы должны стать более амбициозным. Вы соблазнительны, честны, вы оригинально мыслите и хорошо воспитаны. А у меня слишком много дел, и моя ноша слишком тяжела. Вокруг меня много людей, но рассчитывать на них я не могу. Конечно, у меня есть семья. Но мои близкие, в основном, хотят просто наслаждаться жизнью. Люди, много людей… А на самом деле я одна в ответе за все. За все! В Нью-Йорке легче, но в Европе… вы просто не можете себе представить! Везде сплошные интриги и скука. Я вас уверяю, когда-нибудь это меня убьет.

Молодой человек не знал, что и думать. «Она била себя в грудь так, что жемчужные нити у нее на шее глухо ударялись друг о друга. Она воздевала руки, закатывала глаза, хлопала меня по колену и грозила пальцем в сторону воображаемых врагов. Я с трудом сохранял серьезный вид. Это странное маленькое создание казалось воплощением классической еврейской мамы со всеми ее страхами, волнением и гневом».

– Говорю вам: вы можете быть нам очень полезны… очень полезны мне! Вы можете заниматься настоящей работой, сделать карьеру, построить свое будущее. С нами… со мной!

Сила, исходящая от этой женщины, одновременно властной и по-матерински заботливой, ошеломляла. Патрик судорожно вздохнул, ему захотелось выпить еще и выйти на улицу подышать воздухом… а, попросту говоря, сбежать. Хелена заметила это и сразу же отпустила его.

– Мы достаточно поговорили. И у вас, и у меня был трудный день. В понедельник приходите ко мне в контору ровно в десять. Поговорим о делах.

Величественным жестом Мадам дала понять, что разговор окончен.

Той ночью он не мог заснуть. Слова княгини все время звучали в ушах: «будущее», «поговорим о делах», «вы мне нужны». Его волновала предстоящая встреча: «Зачем я ей нужен? Для чего? Что она от меня хочет?»

Телефонный звонок прервал его размышления. Это был Федерико Паллавичини.

– Мне только что звонила княгиня и говорила о вас по-немецки. Это очень хороший знак! Знаете, обычно она много не платит. Просите как можно больше, она все равно даст только половину.

В понедельник утром, взволнованный и полный сомнений, Патрик почти бегом добрался от своего дома до конторы мадам Рубинштейн. К счастью, путь был недолгим. По дороге он случайно поглядел в витрину попавшейся навстречу аптеки и резко остановился: Элизабет Арден, Жермен Монтей, Дороти Грей… Разнообразные косметические средства, среди которых выделялись маленькие белые баночки с золотой надписью «Хелена Рубинштейн». «И кто же покупает всю эту чепуху? Все эти товары? Одни женщины! А мне-то что здесь делать?» – подумал он.

Внимательнее разглядев витрину, он стал читать надписи на других баночках, таких же роскошных: Макс Фактор, Ревлон, Чарльз Антель – это были уже мужские имена.

Немного успокоившись, Патрик О’Хиггинс зашагал по Пятой авеню поувереннее. Он вдруг понял, что рынок красоты – это огромнейшая индустрия, и, возможно, он мог бы найти тут место и для себя.

Часы собора Святого Патрика пробили десять (вероятно, это был знак судьбы), когда молодой человек достиг угла Пятой авеню и 52-й улицы и остановился перед восьмиэтажным бежевым зданием. На высоте второго этажа большими золотыми буквами было выбито «Хелена Рубинштейн». Именно в тот момент Патрик по-настоящему осознал, какое важное положение занимала эта маленькая нетерпеливая дама. Как странно повернулась его судьба, даровав встречу с ней! Как удивительно, что у нее хватило времени заинтересоваться им и даже пригласить его к себе на работу!

Вход находился со стороны 52-й улицы. Он обогнул здание и поднялся на лифте на пятый этаж. В приемной, выдержанной в розовых тонах, его встретила секретарша и провела в кабинет Мадам. Сидя перед дверью кабинета на маленьком канапе, Патрик слышал ее сердитый голос, сотрясавший стены. Чтобы успокоиться, он стал листать один из номеров Glamour, лежавший в кипе других журналов на столике с ножкой в виде негритенка. Определенно, княгине нравились необычные интерьеры.

В журнале канцелярскими скрепками были отмечены страницы с рекламой продукции марки. Чтобы как-то занять себя, он стал изучать ее, стараясь понять основной принцип. Но сосредоточиться было очень сложно, потому что голос Мадам за дверью становился все громче. Время от времени она выкрикивала «мерзавец», и гремели удары кулака по столу. Ей никто не отвечал, и Патрик даже подумал, что Мадам или переживает приступ гнева в одиночестве, или попросту разговаривает с кем-то по телефону. В соседней комнате сидели невозмутимые секретари, которые, казалось, ничего не слышали, и пишущие машинки продолжали стрекотать как ни в чем не бывало.

Вдруг дверь кабинета резко открылась, пропуская внутрь трех женщин с искаженными лицами, которые, глядя прямо перед собой, быстро пересекли коридор. Сквозь открытую дверь изумленный молодой человек увидел княгиню. «Величественная, маленькая, она стояла, уперев руку в бок, около огромного резного письменного стола эпохи Возрождения. Другая рука была воздета к небесам. Казалось, стол занимал половину комнаты». Рядом с ней возвышался ее сын Гораций. Уставясь в пустоту, он нервно дергал себя за острую бородку… Две женщины стояли в кабинете недвижимо перед Мадам, а третья, «казавшаяся самой решительной», принялась с невозмутимым видом наводить порядок в комнате: опустошала пепельницы, складывала бумаги, расставляла по местам стулья…

В этот момент Патрик увидел перед собой совсем другую княгиню. Ее лицо было искажено гневом.

– Я повторяю, что это свинство, абсурд, глупость! Это хуже, чем ничего…

Она снова ударила обеими руками по столу и, подняв голову, заметила Патрика О’Хиггинса. Любезнейшая улыбка тут же осветила ее пылавшее яростью лицо. Она сделала ему знак войти.

– Входите… Входите быстрее и посмотрите на эту дрянь!

Даже не представив его двум женщинам, стоявшим по стойке «смирно» перед ее столом, она протянула ему эскиз рекламного плаката.

– Посмотрим, что он скажет! А вы не стесняйтесь, говорите прямо.

Патрик внимательно изучил эскиз и вспомнил заглавие статьи в журнале Glamour, напечатанное большими буквами, которое все объясняло: «Хелена Рубинштейн: это я говорю с вами!» Он собрал все свое мужество и сказал:

– Эту копию читать не очень легко.

Княгиня согласно кивнула. Ободренный, он продолжал: