Кондратий Рылеев

Сочувствие молодежи было на стороне Чернова, поэтому, когда в ходе дуэли оба противника были смертельно ранены, а затем погибли, Северное Тайное общество, которое через два месяца поднимет декабристское восстание, превратило похороны Чернова, секундантом которого был декабрист Кондратий Рылеев, в политическую демонстрацию — огромная толпа шла за гробом поручика, оскорбленного аристократом.

Офицеры, принявшие близко к сердцу попрание чести невинной семьи бедного провинциального дворянского рода безнравственным баловнем света, внуком графа Орлова и наследником тысяч крепостных душ, собрали огромную сумму.

Малиновый бархатный гроб, украшенный дворянской короной, на дрогах с балдахином везли лошади в черных попонах с кистями на головах. «Военная музыка, хор огромной певчих, собор духовенства, более пятидесяти человек с факелами, рота солдат, военных штаб- и обер-офицеров более пятисот. Сотни карет четвернями, а дрожек парами — счету нет! На дрогах по бокам стояли по три в ряд своих товарищей» [136].

Над могилой поручика поэт Вильгельм Кюхельбекер прочитал строки, написанные, как говорилось, Рылеевым. Стихотворение «На смерть Чернова» еще две недели пересказывали друг другу взбудораженные событием горожане:

Клянемся честью и Черновым Вражда и брань временщикам. Царей трепещущим рабам. Тиранам, нас угнесть готовым. Нет! Не Отечества сыны Питомцы пришлецов презренных. Мы чужды их семей надменных: Они от нас отчуждены. Так, говорят не русским словом. Святую ненавидят Русь. Я ненавижу их, клянусь, Клянуся честью и Черновым. На наших дев, на наших жен Дерзнет ли вновь любимец счастья Взор бросить, полный сладострастья. Падет, Перуном поражен. И прах твой будет в посмеянье, И гроб твой будет в стыд и срам. Клянемся дщерям и сестрам: Смерть, гибель, кровь за поруганье. А ты, брат наших ты сердец. Герой, столь рано охладелый, Взносись в небесные пределы: Завиден, славен твой конец. Ликуй, ты избран Русским Богом Нам всем в священный образец. Тебе дан праведный венец. Ты чести будешь нам залогом. [137].

Похороны Владимира Новосильцева прошли скромнее. Тело его было забальзамировано, а сердце закупорено в серебряном сосуде. Мать несчастного, Екатерина, так и не смогла примириться с потерей единственного сына. Находя себя виновной в трагической судьбе любимого отпрыска, женщина до конца жизни не снимала траура и бросила все силы на служение Богу и благотворительность. Митрополиту Филарету Екатерина сказала: «Я убийца моего сына; помолитесь, владыка, чтоб я скорее умерла» [138].

Екатерина Новосильцева

Пятидесятипятилетняя владелица огромного состояния, последняя представительница прославленного рода Орловых Екатерина Новосильцева выкупила участок на пересечении современных проспекта Энгельса и Новороссийской улицы и возвела там в память о сыне Князь-Владимировскую церковь (взорвана в 1932 году), а также Орлово-Новосильцевскую богадельню, корпуса которой и по сей день сохранились под номерами домов № 1, № 3 и № 5 по проспекту Энгельса. Улица с фамилией Дмитрия теперь называется Новороссийской, а название Новосильцевский дали примыкающему к ней переулку.

Место трагической дуэли Владимира Новосильцева и Константина Чернова, чья обманутая аристократом сестра, к слову, через семь лет все же вышла замуж и родила восьмерых детей, сейчас отмечено тумбами, установленными в парке Лесотехнической Академии на расстоянии восьми шагов друг от друга в точках, где могли бы стоять соперники.

Литература

Антонов В. В., Кобак А. В. Святыни Петербурга, Ист. церков. Энциклопедия: в 3 т. — СПб.: Лики России, 1996.

Востриков А. В. Книга о русской дуэли. — Азбука, 2014.

Девятнадцатый век: исторический сборник, издаваемый Петром Бартеневым. — Кн. 1872.

Исаченко В. Г. Памятник на месте дуэли К. П. Чернова и В. Д. Новосильцева // Памятники Санкт-Петербурга. — СПб.: Паритет, 2004.

Лаврентьев Н. В. Клянемся честью и Черновым… — № № 5 (33) и 6 (34). — История Петербурга. — СПб.: Нестор, 2006.

Лотман Ю. М. Кто был автором стихотворения «На смерть К. П. Чернова» // Русская литература. — 1961. - № 3.

Рассказы бабушки: из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово. — Л., 1989.

Толстой И. За Пахомовну, или Предрассудок чести. — Радио Свобода, 10 сентября 2015.

Дом князя Л. Д. Вяземского

(1876 г., архитектор П. П. Мижуев) Английская наб., 66 / Галерная ул., 67

Однажды Зюдерланда, пользовавшегося благосклонностью императрицы <…>, разбудил рано утром слуга:

— Сударь, дом окружен стражей, и сам полицеймейстер желает говорить с вами.

— Что ему надобно? — спросил банкир и вскочил с постели, испуганный одним появлением полиции.

— Не знаю, сударь, дело как будто у него весьма важное, так как, по его словам, он должен говорить лично с вами.