Добродушный князь принимал активное участие в работе Русского музыкального общества, поощрявшего отечественные таланты и устраивавшего концерты для широкой публики. Оболенский был одним из организаторов пензенского отделения общества, а его жена Анна стала членом правления. Сдержанная и, в отличие от мужа, немного холодная в обращении Анна была великолепной пианисткой. В этом доме она сочиняла собственную музыку и устраивала концерты, на которые приглашалась столичная знать и деятели культуры. В Пензе Оболенские организовали театр, хор, духовой оркестр и один из первых в России оркестр народных инструментов. Дело родителей продолжил их младший сын Петр, который стал музыкантом и популяризатором игры на народных инструментах, а позже членом Союза Композиторов СССР.

Оболенские занимали в этом доме весь первый этаж. На верхнем этаже расположилось австро-венгерское посольство, которое к началу XX века стало собственником всего здания. Роскошные интерьеры, обставленные изысканной мебелью, обитые шелком стены, украшенные портретами австрийских императоров, к началу Первой мировой войны стали жертвами пожара. Разъяренная толпа разгромила и подожгла посольство врага.

«В одиннадцатом часу толпа хлынула на Малую Садовую, а оттуда по Караванной и к Литейному. <…> В сербском посольстве на окнах были задернуты шторы, а на одном белел большой лист картона с надписью по-русски: «Объявлена война, с нами бог».

Какой-то воинственный студент по-кошачьи взобрался на фонарный столб.

— Вон австрийцев из Петербурга! — хрипло выкрикнул он. — За мной, на Сергиевскую!

<…>

С трех сторон — с Литейного, Гагаринской и Моховой — казачьи отряды закупорили начало Сергиевской улицы. Мрачное здание австро-венгерского посольства сияло огнями. Это был не вызов, а скорее тревога» [127].

В 1917 году в бывшем здании посольства разместили военнопленных. Интерьеры в этот период были окончательно уничтожены — пленные топили печи последними остатками мебели.

Многоквартирным домом особняк статс-дамы Бутурлиной, к слову, не дожившей в свое время до окончания его строительства и никогда не видевшей его, стал в 1930-е годы.

Михаил Ботвинник проживет здесь всего шесть лет, до начала Великой Отечественной войны. В 1941 году он уедет отсюда в Пермь. Капабланка же больше никогда не увидит Ленинград — в 1942 году «шахматная машина в образе человека», как называли кубинского гения журналисты, умрет в Нью-Йорке от кровоизлияния в мозг.

Литература

Алехин А. А. Ноттингем, 1936 (пер. с англ. И. 3. Романова) / послесл. С. М. Флора. — М.: Физкультура и спорт, 1962.

Андреева В. И. Гаральд Боссе. — СПб.: Издательский дом «Коло», 2009.

Берлин И. Еж и лисица: об исторических взглядах Л. Н. Толстого, (пер. с англ, и публикация В. Сапова) // Вопросы литературы, 2001. - № 4.

Кукушкин В. Н. Питерская окраина // Избранное. — М., 1987.

Кутумов С. Многоквартирный особняк// Коммерсантъ. «Элитная Недвижимость». — Приложение № 195. - 20.10.2016.

Левин К. Я. Михаил Ботвинник. — М.: Физкультура и спорт, 1951.

Линдер И. М., Линдер В. И. Капабланка в России. — М.: Советская Россия, 1988.

Сизоненко Александр. В гостях у жены Капабланки // Шахматы в СССР: Журнал. — 1991.-№ 8.

Сосонко Г. Б. Мои показания. — М., 2003.

Трубецкой Г. Н. Воспоминания русского дипломата. — Кучково поле, 2020.

Федорченко В. И. Дворянские роды, прославившие Отечество: энциклопедия дворянских родов. — Олма пресс, 2003.

Флор С. М. Шахматный полпред Кубы // Латинская Америка. — Выпуск № 3. -1972.

Шахматы: энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990.

Доходный дом

(1875 г.) наб. Обводного канала, 128 / ул. Розенштейна, 1

«Происшествие. Загадочное исчезновение заведующей школой. Утром ученики, придя в школу, помещающуюся в доме № 128 по набережной Обводного канала, долгое время ожидали свою учительницу, потомственную дворянку Марию Ивановну Девель…» [128].

Весеннее утро 12 марта 1909 года началось для петербургских полицейских с поездки сюда, в угловой доходный дом у Обводного канала, который принадлежал шестидесятивосьмилетнему купцу Григорию Толченову, торговавшему рыбным клеем. Здесь, помимо квартир, помещались и бани, и школа, и комнаты для учителей.

В одну из таких комнат и направились стражи порядка под обеспокоенный ропот местного дворника, перешептывания напуганных учеников и вопросы разбуженных жильцов.

Комната не пришедшей на урок учительницы была тщательно осмотрена. Бывали ли полицейские здесь раньше? Знакомо ли им было имя пропавшей? Вероятно, да, ведь восемь лет назад, в 1901 году, сорокалетняя дворянка и социал-демократка Мария Девель ночами занималась в этих стенах подрывной работой. Она была агентом «Искры» — нелегальной революционной марксистской газеты, основанной Лениным. Агенты получали указания прямо от него и не просто распространяли запрещенную литературу — они готовы были положить жизнь на служение идеалам партии.

«Искра» выступила с самого начала не только в качестве литературного органа, но и в качестве организационной ячейки. В редакционной статье четвертого номера («С чего начать?») «Искра» выдвинула целый организационным план, и систематически, неуклонно проводила этот план в течение трех лет.

В. И. Ленин (Полн. собр. соч., т. 8, стр. 225)

Редакция Искры (ЦГАКФФД СПб)

В этот дом в квартиру Девель приезжали на ночных извозчиках ее товарищи.

Заходили с черного хода, чтобы не привлекать внимание. Шили красное знамя, клеили конверты с агитационными листовками, выбегали из этих дверей на задания, то и дело оборачиваясь, не увязался ли за ними какой-нибудь шпик. Учителям в «Искре» отводилась особая миссия — пропагандировать марксизм среди своих учеников, беседовать с ними о будущем рабочего класса, зачитывать брошюры, изданные комитетом партии. Мария Девель, дослужившись к моменту своего исчезновения до