— произношу я, чуть нахмурившись.

— Егор, привет, это я.

— Ага, привет.

— Э-э-э… слушай… Надо, чтобы ты приехал.

— Сейчас⁈ — удивляюсь я.

Это же не круглосуточное производство, в принципе. Что под конец рабочего дня может случиться такого, что требует моей немедленной явки?

— Да, сейчас. Нужно провести совещание по итогам командировки.

— Так отчёты же ещё даже не написаны… Да и чего совещаться-то?

Наташка с Мариной стоят рядом и внимательно смотрят мне в лицо.

— Объясню, когда подъедешь. Давай, Егор, одна нога здесь, другая там. То есть, наоборот, но через двадцать минут, чтобы был у меня!

— Через двадцать минут?

— Да…

Я опускаю трубку на рычаги.

— Ты что, уходишь? — спрашивает Наташка чуть, наморщив лоб.

Улица моя лиственная

Взгляды у людей пристальные

Стать бы нам чуть-чуть искреннее

Нам не жить друг без друга…

16. День смеха

Две пары глаз внимательно смотрят на меня. Обе девушки ждут, что я отвечу. И ответ мой будет вполне очевидным и понятным, хотя, мне он и не по душе. Нет, не потому, что я не хочу подбрасывать дров в топку Наташкиной ревности. Тут, как раз, всё наоборот. Ей придётся хорошенько потренироваться. Дело в другом, вернее, в другой, а именно в Марине.

Я сейчас, разумеется, уйду, а вот эта сучка Марина останется. Помимо того, что она засунула в телефон подслушивающее устройство, запудрила голову Наташке, перевернула вверх дном квартиру и украла три тысячи рублей, она, вероятно, ещё и моих боевых товарищей на тот свет отправила. А в свете последних угроз со стороны Поварёнка, её присутствие здесь крайне нежелательно.

Посвящать же Наташку в то, что Марина — это волк в овечьей шкуре, мне не хочется. Во-первых, она может не справиться и своим поведением случайно выдать, что знает, кто та такая. Во-вторых же, просто не хочу её пугать. Но, может, и придётся…

Впрочем, я думаю, пара дней у нас в запасе имеется, или даже больше, пока Кухарчук думает над гарантиями и просто ждёт, что я достану из тайника лилию. С другой стороны, он может и не поверить, что я вот так легко согласился отдать ему пол ляма зелени… Заподозрит подвох и захочет, например, взять Наташку в заложники.

Блин… Значит, мне нужно таскать её с собой. Это, конечно, странно, везде, даже на работе появляться с невестой… Странно, ну и пофиг, зато более безопасно. Можно, конечно, вызвать Диму Пономарёва и сказать, чтобы он как бы что-нибудь отремонтировал. А что? Люстру перевесил или смеситель на кухне подтянул? Для того, чтобы был здесь, пока не уйдёт Марина. Да, тоже вариант…

— Егор?

— Э-э-э… — выхожу я из задумчивости. — Да, вызывают на работу.

Наташка кивает с ничего не выражающим лицом.

— Ух-ты! — играет бровями Марина. — Прям вызывают? А ты не мент, случайно?

— Ага, — криво усмехаюсь я. — Совершенно случайно.

— Слушай, случайный мент, а ты в какую сторону едешь? Не подкинешь меня, ты же на машине?

Ну надо же, какое везение, сама мне помогает. Или… ей для чего-то моя машина нужна? Хочет «жучков» натыкать? Ещё не натыкала? Надо обязательно проверить будет.

— Я еду на Маросейку, то есть на Богдана Хмельницкого, а тебе куда надо?

— О, и мне туда! — восклицает Марина.

— Серьёзно? — удивляюсь я.

— Почти. Сможешь мимо «Детского мира» проехать? Я там выпрыгну.

Смогу, моя ты хорошая. Я всё смогу.

— Тебя к ужину ждать? — спрашивает Наташка, не проявляя никакого беспокойства.

Это странно… Настораживает… Что она задумала?

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Постараюсь пораньше вернуться. Какое-то совещание, видать сверху дёрнули. Позвоню, если что. Ну что, Марианна, погнали?

— Может, костюм переоденешь? — спрашивает Наталья, поправляя орден на лацкане, — а то в самолёте помял немного.

— Ничего, — улыбаюсь я. — Переживут старшие товарищи.

Марину я усаживаю на заднее сиденье за Лёхой, а сам располагаюсь за водителем. Всю дорогу мы разговариваем и я не спускаю со своей попутчицы глаз. Она несколько раз ныряет в сумочку, что-то ищет. Наконец, находит помаду и зеркальце. Так-так-так…

Начинает подкрашивать губы и вдруг, когда Алик притормаживает резче, чем обычно, она выпускает помаду из рук. И это единственный момент, когда я на неё не смотрю…

— Бл*дь! — громко восклицает Марина. — Не наступи! Фирмовая помада знаешь, сколько стоит?

С украденными у меня тремя тысячами рублей, думаю ты столько помады купить можешь, что на всю жизнь хватит.

Она наклоняется и начинает шарить по полу.

— Тихо сиди! Она на твоей половине… Не наступи, говорю!

— Вы там как? — оборачивается Лёха.

— Помаду уронила, — поясняю… упс…

Она опирается мне на ноги, буквально залезая между ними, как цирковая женщина-змея, и… твою ж дивизию, кладёт руку именно туда… куда совсем не следовало бы. И не просто кладёт, а легонько сжимает.

— Это точно не помада, — предостерегая, замечаю я.

Она тут же начинает ржать:

— Но по губам-то провести можно. Сейчас, только колпачок снимем. Да не бойся ты, не съем я тебя. Не откушу…

В свете фантазий её шефа подобные заявления звучат, по меньшей мере, зловеще.

— Поднимись, — говорю я, — сядь на место. Когда остановимся, найдём мы твою помаду.

Она неохотно подчиняется, садится, откидывается на спинку, ставит правую ногу на сиденье и обнимает её рукой. И без того не слишком длинная юбка задирается показывая кумачовые кружевные трусы. Не по сезону. Марина приоткрывает рот и медленно, чуть прикрыв глаза, облизывает губы.

Я отворачиваюсь. В чём прикол? Хочет компромат ещё и такого характера завести? Или что? Рассорить меня с Наташкой? Для чего, чтобы та со злости отдала ей брошь? Но это же дурь. Или просто хочет посильнее нагадить? О, времена, о нравы…

Надо проверить, не установила ли она там что-нибудь под креслом, когда ползала по полу. С другой стороны, если установить что-то, вроде того, что у меня в телефоне, придётся постоянно ездить за моей машиной с приёмником. Радиус действия передатчика очень скромный… Вряд ли они используют суперсовременное дорогостоящее оборудование. Ладно, посмотрим… Поищем.

Алик останавливает машину у «Детского мира». Я выхожу, давая Марине возможность поползать по полу. Её она тоже использует для того, чтобы засветить своё красное бельё. Наконец, она выползает.

— Нашла, смотри! Поломалась