с них сняли сковавшую тело железную мантию.

32. Агата

— Агата, милая, вы на диете? — Полина Андреевна, мама Максима, оценивающе разглядывает меня. Знаю, что сногсшибательного она ничего не увидит, выгляжу я, определенно, фигово. И чувствую себя также.

— Нет. С чего вы взяли? — доброжелательно улыбаюсь.

— Ты ничего не кушаешь. Или уже напробовалась, пока наводила такую красоту? — смеется Полина Андреевна и кивает на фуршетный стол.

Ага, напробовалась так, что бегала к унитазу постоянно.

Надеюсь, я оставила после себя в сортире Филатовых порядок.

Я думала скончаюсь, пока сервировала стол. Какофония запахов играла со мной в злые игры, от которых меня бросало то в жар, то в озноб.

Именно поэтому, чтобы не позориться, я ничего не ем и сижу максимально далеко от стола.

Но от проницательной Сашки, все время посматривающей на меня, ничего не утаишь.

Как и от моего бывшего мужа.

Леон тоже наблюдает за мной: опасливо, настороженно.

Черт, да тут, кажется, все следят только за мной, как будто я гвоздь вечера. Даже Полина Андреевна спалила, что я не ем.

Мне сегодня хуже, чем в прошлые дни. Я неимоверно жду завтрашнюю среду, чтобы скорее попасть к врачу и узнать, наконец, пора ли мне составлять завещание.

Это я пытаюсь шутить.

Сквозь слезы и тошноту.

Значит, не всё так плохо, Агата!

— Да, — наигранно смеюсь.

Надо валить, пока меня не рассекретили.

Встаю и направляюсь на поиски Саши, чтобы попрощаться и ретироваться домой, пока я снова не обесчестила их унитаз.

У Максима узнаю, что подруга в детской, и я следую прямиком туда.

В приоткрытую дверь слышу тихое щебетание. Останавливаюсь в дверях и наблюдаю за Сашей, сидящей в раскидистом кресле. Она кормит грудью малышку и сладко напевает детскую колыбельную.

Тихонько скребу ногтем по двери, отчего Сашка замечает меня и кивает, чтобы проходила.

Прикрываю за собой дверь и вхожу в светлую комнату, выполненную в персиковых тонах.

Нежно и мило.

Белоснежная кроватка с балдахином и кружевными оборками, пеленальный столик, шкафчик в виде замка принцессы, небольшой диван и игровая зона — всё гармонично и правильно расставлено.

Мне очень нравится.

Присаживаюсь на диванчик и рассматриваю девочку.

Она правда очень похожа на своего отца, и Саша не преувеличивала, когда говорила, что она крупная!

Она чертовски крупная!

Малышка засыпает на руках матери и отпускает «продуктовую» грудь.

Подруга продолжает монотонно покачивать девочку, но теперь ее внимание обращено ко мне.

Я вижу, что она хочет мне что-то сказать. Этот нерешительный Сашин взгляд я знаю.

— Говори уже, — закатываю глаза.

— Плохо выглядишь.

Ну понятно.

Киваю, нет смысла скрывать очевидное.

— Приболела. Завтра иду к врачу. Все нормально, не переживай, — спешу успокоить заботливую подругу.

— Что тебя беспокоит? Ты похудела сильно, — но Саша не торопится успокаиваться.

— Обострился мой сосед — панкреатит, ты ж знаешь, — выдавливаю из себя глупую улыбку и передергиваю плечами.

Ничего нового.

Подруга прищуривается и продолжает внимательно вглядываться в меня.

Ну что еще?

— Головокружение, утренняя тошнота, слабость? — начинает перечислять Сашка тоном светилы медицины.

— Ну нет, Саш. Давай без этого. Я завтра иду к гастроэнтерологу, угомонись.

— Мне кажется, тебе к другому врачу надо, — выдает подруга.

Ошарашенно смотрю на нее и прифигеваю.

Это она так открыто заявляет, что мне пора к психиатру?

— На этот случай у меня есть ты, — подмигиваю подруге, но ей не весело.

— Я серьезно, Агат. Когда у тебя в последний раз был цикл?

Что?

Моя челюсть с грохотом падает вниз. Приходится приложить максимум усилий, чтобы вернуть ее на законное место.

— Агата?

Что, Агата?

Пытаюсь вспомнить…

— Э-э-э… — надуваю щеки и отвожу глаза.

— Понятно, — деловито заключает Филатова.

— Что тебе понятно? Слушай, брось, а, — вскакиваю с дивана и начинаю нервно перемещаться по комнате.

Мне это не нравится. То, к чему клонит подруга.

И не нравится тот факт, что я не могу вспомнить последнюю дату своего, в принципе, стабильного цикла.

— Агат, ты мне ничего не хочешь рассказать? — прищуривается подруга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, — грубо выпаливаю. Заламываю кисти рук и начинаю учащенно дышать. — То, на что ты намекаешь, не может быть априори, в частности и в принципе. И ты прекрасно об этом знаешь.

Сашка закусывает обиженно губу и опускает лицо к малышке.

Я не хотела ее обижать, но ведь и она не права.

Саша как никто другой знает о теме беременности в нашей с Игнатовым семье. Бывшей семье.

Я абсолютно уверена, что быть беременной не могу, потому что последний секс у меня был больше трех месяцев назад, а после него «эти дни» у меня стопроцентно были.

Больше трех месяцев назад…

Меня словно молотом по голове ударяет, когда я вспоминаю ту ночь, проведенную с Игнатовым в его съемной квартире. Но даже этот факт не меняет моей полной уверенности в том, что совместных детей у нас быть не может. Если уж за все прошлые годы попыток ничего не произошло, так за один случайный перепихон — уж точно.

Хотя их в ту ночь, кажется, было больше…

Закрываю глаза, а потом резко распахиваю их.

— Расскажи, — умоляюще смотрит на меня моя рыжая доставучая подруга.

Что она хочет от меня услышать?

То, что больше трех недель назад я переспала с бывшим мужем?

— Нечего рассказать. Я пойду, хорошо? — мне хочется поскорее смыться отсюда. Из дома, где мне всегда рады и где невероятно тепло и уютно.

Но не сейчас.

Сейчас мне болезненно холодно. Меня пробивает мелкая дрожь, хотя в комнате очень комфортно. Мои ладони ледяные,