с ребенком, чтобы найти тест на беременность?

— Агат, — обиженно смотрит на меня подруга.

Это немыслимо.

С меня хватит.

Выхватываю чертов тест, чтобы по дороге выбросить его в мусорное ведро и устремляюсь к двери.

— Лех лаазазэль![10] — на ходу бросаю сразу всему миру и вылетаю за дверь.

33. Агата

Сидя дома по-турецки на ковре, гипнотизирую взглядом тонкую полоску теста на беременность.

Я собиралась его выбросить, но притащила домой.

А потом рука не поднялась.

Не уверена, что хочу его сделать, потому что на 99 % убеждена, что не беременна. Но скромный 1 % не дает покоя, вселяя хоть крохотную, но надежду.

Я не хочу разочаровываться, а в том, что разочаруюсь, я не сомневаюсь. Это отвратительный тандем: надежда-разочарование, от которого приходится долго восстанавливаться.

Мизерный один процент, но вставляет конкретно. Держит в напряжении, не отпускает, подчиняет.

Надеяться — это прекрасно, а зависеть от надежды — печально.

Готова ли я снова это прочувствовать?

Я не знаю.

Мне казалось, что я переболела, а сейчас уже не уверена.

Делаю глубокий вдох:

— К черту! — со злостью хватаю тест и несусь в туалет.

Я просто хочу доказать, что чудес не бывает.

Меня потряхивает от негодования, руки не слушаются, и вся я словно после адской попойки: рассеянная и дезориентированная. Я даже промахиваюсь мимо баночки и костерю себя отборной еврейской бранью.

Проделываю заключительные манипуляции и возвращаюсь в комнату, усаживаясь обратно на ковер.

Не разрешаю себе смотреть.

Крепко зажмуриваюсь и стараюсь дышать ровно, но глубоко.

Я проделывала это тысячу раз. Мне, черт возьми, просто нужно открыть глаза и убедиться, что на две полоски я могу рассчитывать только в виде трусов-бикини.

Открываю один глаз, следом другой…

Резко закрываю и начинаю судорожно хватать воздух.

Я задыхаюсь.

Я ЗАДЫХАЮСЬ!

Хватаюсь руками за горло, потому что спазм сковал гортань: не вдохнуть-не выдохнуть.

Кажется, я чувствую, как на долю секунды замирает мое сердце, а потом оголтело срывается в пятки и долбит точно неопытный барабанщик по литаврам аритмичными ударами.

Зажмуриваюсь крепко-крепко, чтобы смыть навязчивое видение.

Это ведь неправда.

Это игры моего чертова разума.

Но когда я снова смотрю на тест, две яркие красные полоски никуда не исчезают, пугая своей идеальной параллельностью.

Вскакиваю и ношусь по всей квартире, включая везде свет.

Даю себе и тесту время.

Нам двоим нужно время.

Нужно подумать…

Нам обоим нужно подумать, потому что, кажется, у теста глюк.

Или у меня. Оптический.

Подхожу к окну и раскрываю его настежь. Вдыхаю прохладный вечерний воздух с примесью акации, вытираю вспотевшие ладошки о задние карманы шорт, смахиваю проступившую на лбу испарину.

Я готова…

Готова снова увидеть одну полоску.

В квартире отвратительно светло, и я чувствую себя аквариумной рыбкой, за которой наблюдает весь наш район. Я как на ладони, потому что жалюзи не опущены, а шторы не задернуты.

Ну и плевать.

Их по-прежнему две.

Но я не позволяю себе никакой эмоции. Это может быть ошибкой. Возможно, тест долго пролежал у Саши, возможно, он старый.

Никаких эмоций, Игнатова, никаких.

Хватаю телефон и в домашних шортах и майке несусь в ближайшую круглосуточную аптеку.

Мнусь и смущаюсь перед фармацевтом, как будто мне 16 лет и я покупаю сигареты или презервативы. Никогда не испытывала подобного, а сейчас краснею как вареный рак.

Набираю всякие: и дешевые, и дорогие, и электронные. Аптекарша подозрительно поглядывает на меня, а я в ответ смущенно улыбаюсь. Прежняя Агата уже давно что-нибудь ляпнула, настоящая — опускает глаза, виновато сгребает покупки и вылетает из аптеки.

Передо мной разложены четыре теста и все они в один голос кричат: «Беременна!».

Закрываю лицо руками и неверующе качаю головой.

Я не плачу, не скачу от радости, я ничего не делаю.

Просто я не знаю, что делать.

У меня есть отработанная годами схема действий при отрицательном результате.

А сейчас…

Столько неудачных попыток, безнадежных лет и страданий.

И всего лишь один незначительный эпизод… Случайный или неслучайный.

Это насмешка, издевательство судьбы, не иначе.

Я столько раз мечтала увидеть эти две полоски, столько раз представляла, как сообщу об этом Леону, фантазировала, какой станет наша семья.

И вот я вижу эти выстраданные две полоски и не представляю, как я сообщу об этом Леону, ведь семьи-то больше нет.

Как такое могло произойти?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Меня пугает моя реакция, потому что я не чувствую радости, потому что я первый раз чувствую сожаление.

Господи, я чувствую сожаление, когда должна пищать и визжать от счастья.

Это же неправильно.

Это неправильно надеяться на тот один процент, который я возложила на оставшиеся неиспользованные два теста.

Я приберегла два теста, чтобы сделать их завтра утром. И мне становится страшно от самой себя, потому что я хочу, чтобы эти два теста показали отрицательный результат.

Да, черт возьми, отрицательный.

Потому что…

Потому что мне страшно, мне непривычно и не комфортно.

Я хотела не так.

Я хотела по-другому.

Господи, я ненавижу себя!

И только сейчас меня прорывает.

Прорывает так, что мои всхлипы становятся оглушающими, а истерика — неконтролируема.

Я не усну сегодняшней ночью, точно знаю.

Я буду ждать раннего утра и сделаю эти оставшиеся тесты. И они обязательно покажут одну четкую полоску, и моя жизнь снова станет стабильной и ровной.

34. Агата

Я все-таки уснула, обложившись тестами прямо в одежде. Я не