— Это мы поняли, — пробормотала Фосса, но Вилла цыкнула на нее, и она умолкла.

— И часто тебя снятся такие сны? — спросила Вилла у меня.

Я помолчала, обижаясь, раздумывала, отвечать или нет. То им весело, то им опять интересно, что мне снилось. Наконец, я сказала:

— Почти каждую ночь. Это началось еще в про… на наших землях. Сначала редко, но чем ближе приближалась к границе с вами, тем чаще.

— А прошлую? Что-то я не слышала твоих диких криков? — спросила Вилла.

— Прошлую я не спала, — ответила я, подумав, что она нахалка. Кто это ещё дикий, между прочим! Я вспомнила, как вчера перебирала свои, словно из другой жизни, вещи… плакала… собирала заплечный мешок в дорогу… снова плакала… распарывала и сшивала в пояс перчатки, снова плакала… смотрела на наши с Андре медальоны, они сейчас оба покоятся на моей груди, у сердца… и опять плакала… И опять, и опять…

— Я… — начала было говорить я, и поняла, что не смогу этого им рассказать. — В прошлую ночь я… мне было чем заняться. Я собиралась в дорогу, я была занята.

— Видела я, чем ты была занята, — заявила Вилла, раздраженно махнув. — Не о том говоришь.

— А о чем надо? — с вызовом спросила я.

Вилла вздохнула.

— Ты говоришь, Зверь. Ты видела его? Во сне?

— Я видела оборотня, я уверена.

— Но почему ты называешь его зверем? Откуда знаешь, что это именно Зверь?

Я пожала плечами, хлопая ресницами.

— Просто знаю, и все.

— Как он выглядел? — спросила Лил.

Пока мы говорили, она успела полностью раздеться, и развесила одежду у догорающего костра, водрузив ее на хитрую конструкцию длинных древков, которые сама же и соорудила в два счета.

Мне неловко было смотреть на абсолютно обнаженную Лил, но она ничуть не смущалась своей наготы.

— Опиши его, — попросила она, и положила мне руку на плечо.

Я вздрогнула.

— Попробуй, — снова мягко повторила Лил. — Это важно.

Я послушалась ее. Сначала мне было неловко с в ее обществе, казалось, что она настроена ко мне враждебно, еще и задается, а сейчас я только в ее интонациях расслышала человеческое участие.

Лил, словно слыша мои мысли, мягко сжала плечо пальцами, подбадривая, и я кивнула, заговорив.

— Сегодня я впервые увидела его человеком, — сказала я и мой голос дрогнул. — До этого он был чудовищем.

Вилла хмыкнула:

— Полуформа.

— Что? — не поняла я.

Вилла пояснила:

— У свободных три ипостаси: человек, волк, и третья форма — серединка-наполовинку. Мы чаще называем это боевая форма. Потому что полуформа — это лучшее и от человека, и от зверя, что очень полезно в бою.

— Зверем удобнее, — проворчала Лил, и Фосса усмехнулась, а Вилла сказала:

— Каждая форма имеет свои преимущества. Например, люди поднаторели в охоте, им проще убить зверя, при виде боевой формы они впадают в страх.

— Гм, — хмыкнула Фосса.

— Не все и не всегда, — согласилась Вилла.

— Бывает, что от этого они еще больше звереют. Хотя, куда уж больше, — пробормотала Фосса.

— Ты вряд ли опишешь полуформу так, чтобы мы поняли, кто он, или хотя бы к какой стае он принадлежит, но опиши человека, которого видела во сне, — попросила Вилла.

Я помолчала, обдумывая сказанное, и более уверенно заговорила:

— Он огромный. Ваши мужчины все очень большие, но мне кажется, он и среди вас высокий. Не знаю, почему я так подумала, рядом не было других, чтобы сравнить… он вышел из-за дерева, и первое, что бросилось в глаза — его взгляд. Он смотрел так, что казалось еще секунда, и он убьет меня.

— Ты не отвела взгляд? Не опустила глаза? — удивилась Лил, и Вилла шикнула, мол, не перебивай. Но я ответила Лил:

— Нет, я словно оцепенела от ужаса, не могла оторваться от его желтых глаз. Кажется, у него белая кожа, не бледная, но светлее вашей и черные волосы, они спускаются за спину.

Я помолчала.

— Какие-то особые приметы? — подсказала Лил.

Я пожала плечами.

— Я не помню, — сказала я. — Для меня все ваши мужчины похожи. Они ходят голые, и это так непривычно, что все они почти сразу превращаются для меня в расплывчатые пятна, не могу же я смотреть на голых мужчин, — краснея, соврала я.

На лицах женщин явственно проступило разочарование.

Я, словно извиняясь, добавила:

— Кажется, был еще шрам, но у многих ваших мужчин шрамы…

— Какой шрам? — тут же насторожилась Вилла.

— Большой, — пробормотала я. — берет начало от подбородка, пересекает шею, грудь, спускается ниже…

На этот раз женщины промолчали. Лица их застыли, словно мраморные.

Наконец, Лил осторожно сказала:

— Похож на альфу.

Вилла нахмурилась, а Фосса добавила:

— Внешность похожа… Но не факт. Но черная стая…

— Да, — кивнула Лил. — Черная стая.

Вилла нахмурилась ещё больше, а я пробормотала:

— Когда там, в лесу, на нас напали эти… чтобы меня отбить… Вы сказали ещё «красные не черные».

— Черная стая, — задумчиво проговорила Вилла. — Она проклята. Как и их альфа. Вожак. Тот самый зверь. Когда-то он был вожаком Стаи Семи Лесов. Черные сейчас разобщены, часто можно встретить их поодиночке. Реже — семьями. Но свободным надо держаться вместе, в этом наша сила! Кто-то из Черных примкнул к Лирым, кто-то к Серым…

— А попроще можно? — попросила я. — Ты имеешь ввиду к разобщенным стаям? Сколько вас всего?

— Лирые, Тилатины, Элсмирцы, Серые, Красные, Полярные, Черные — всего семь стай, но черных почти не осталось, — пояснила Вилла.

— Так что случилось с вожаком Черных? — спросила я.

— Его зверь погиб, — ответила Вилла.

— Волк?

Она кивнула.

— И он умер? — с надеждой спросила я.

Вилла повела широкими плечами.

— Нет, конечно, но понятно, утратил самое главное для свободного — способность перекидываться, свою силу. Поскольку он был самым сильным среди нас, Стая Семи Лесов распалась. Каждый клан захотел стать верховным, силы многих оказались равными, кланы стали враждовать друг против друга, мы раскололись на семь стай. Из Черных кто-то встал в поддержку альфы, кто-то против, сам стремясь к абсолютной власти над Заповедными землями, и ни к чему хорошему это не привело… Черные распались.

— Черные — только первые, — сокрушенно проговорила Фосса. — Все знают, что вслед за ними пойдем все мы, если не объединимся. А учитывая, как рвется к власти каждый клан, этого не случится никогда.