– Не сердись. – Марина приобняла подругу. – Если бы ты затеяла все эти авантюры только из-за Ивана и его дражайшей супруги, я бы тебя не поняла...

Илья с подручными сделал уже несколько ходок в парную и бассейн, но Айдар все не возвращался.

Он лежал на деревянной кушетке, распаренный и утомленный.

– Давай, брат, еще одну ходку? – предложил подручный. – А то уже замерзаем.

Илья сел, тоскливо огляделся и, завернувшись в простыню, двинул в парилку.

Там орудовал банщик в мохнатом треухе, рукавицах – глаз горит, как у разбойника.

– Ложись! – скомандовал он и плеснул на каменку.

Илья растянулся на полке, как на дыбе.

Банщик работал профессионально, двумя вениками – клиент воспринимал все это как пытку.

– Все, больше не могу, – простонал Илья, шатаясь, вышел из парной и прыгнул в бассейн.

– А массаж? – подначил подручный. – Сейчас позовем девочек. Ты знаешь, какие у нас массажистки!

Илья молча нырнул. А подручный распахнул дверь в бильярдную, где играли две девицы, и, подозвав одну, указал пальцем на Илью. Та игриво прошлась по краю бассейна и внезапно оказалась перед клиентом.

Тот отмахнулся от нее и поплыл в другую сторону.

– Угощайся, дорогой! – хохотнул подручный и зашел в парную.

Илья ухватился за лестницу – девица подала ему руку. Он помедлил, затем взял ее за руку и внезапным рывком сдернул в бассейн.

После чего поднялся по ступеням, зашел в трапезную и повалился на кушетку.

– Где же Айдар?

– Парится в другой бане, – отозвался второй помощник, хлопоча возле самовара.

– В какой – другой? – изумился Илья.

– Четверг сегодня... А по четвергам у всех больших людей банный день...

Таксист остановил машину на лесной дороге возле шлагбаума с надписью «Стой! Запретная зона! Охранная сигнализация. Проезд и проход строго запрещены!».

В будке охранника, впрочем, как и вокруг, никого не было.

– Дальше я не могу, – объявил таксист. – И ждать не буду. Надо рассчитаться, девушки.

Они вышли из машины, переглянулись.

Надежда отдала таксисту деньги.

– Это все для лохов, – фыркнула Марина, кивая на предупреждение. – Какая тут сигнализация? Лес кругом...

Такси развернулось на пятачке, водитель дал по газам.

– Идем. – Тамара поднырнула под шлагбаум.

Надежда и Марина проделали то же самое, догнали, встали в шеренгу, взялись за руки.

Зеленые ворота с красной звездой оказались сразу же за поворотом. И тоже ни души, только лес шумит...

– Уютное местечко, – оценила Марина. – Зря лукошки не взяли. Вокруг, наверное, грибов!

– Ну я пошла. – Тамара поднялась по ступеням КПП. – Никуда отсюда ни шагу.

Надежда и Марина остались вдвоем.

– Почему Андрей звонит не тебе, а ей? – Марина кивнула на дверь. – Тебе не кажется, что у них...

– Не кажется.

– У меня вот есть подозрения... А что? Жениться на жене погибшего друга? Сюжет, достойный пера.

– Зря я тебя взяла. – Надежда осматривала забор, уходящий в лес. – У тебя сегодня такое настроение...

– Я когда не высплюсь, всегда такая, – отмахнулась подруга. – Попадись мне сейчас этот капитан! Знаешь, как за тебя обидно? Бегаешь за ним как девочка-подросток... А он звонит другим.

– Тамара сообщила Андрею, что я жду звонка.

– Да? И как он? Хоть привет передал?

– Сказал, обязательно разыщет меня. Когда война кончится...

Подруга присвистнула.

– Это кино, ты что, не понимаешь? «В шесть часов вечера после войны» называется... И будешь ждать?

– Не знаю... В любом случае я должна его увидеть. Прежде чем что-то решить.

Марина бесцельно бродила вокруг, озираясь по сторонам.

– Если бы точно знать, когда она кончится. Никто ведь сказать не может, даже приблизительно... И мне страшно отдавать Артемку в школу.

– Однажды мой отец сказал когда, – призналась Надежда. – Пожалуй, он прав.

– Он у тебя мудрый... Ну и когда?

– Мы с ним тоже всю ночь проговорили. Первый раз, насколько я помню. Он ведь молчаливый, весь в себе. А тут разговорился... В общем, смысл известный: когда звучит поэзия, пушки молчат. А если конкретно, то когда моему школьному другу станет выгодно издавать поэзию. Которую сейчас не издают вообще, потому что не читают.

Марина задумчиво кивнула:

– Оригинально, но слишком абстрактно. И потом, террористы на Дубровке все равно не станут читать стихи.

– Если бы мы их читали, не было бы и террористов. Это так папа думает... А вообще-то я уже не понимаю его совсем. Сегодня прихожу домой – у него гости. Молодые люди, парень и девушка. Скорее всего из какой-нибудь секты.

– Почему ты так решила?

– Вид у них странный очень, и одежда... – Она поежилась. – А на столе хлеб и соль. Папа говорит, они работали с ним еще в пятьдесят девятом году. Представляешь? А на вид им – немного за двадцать.

– Мистика... – заключила Марина после напряженной паузы. – И ладно, чем бы дитя ни тешилось...

Тут из дверей КПП появилась обескураженная Тамара.

– Ну что? – Женщины бросились к ней. – Пропуск дали?

– Какой там пропуск?! – подавленно заговорила Тамара. – Сначала вообще чуть не выгнали! Какой-то тупой контрактник стоит там. Нет, говорит, у нас здесь ни спецподразделений, ни тем более кладбища. Едва добилась, чтоб доложили дежурному офицеру.

– А офицер что?

– Велел мне выйти, куда-то звонит...

– Нет, ну это произвол! – возмутилась Марина. – Не пускают вдову на могилу мужа! Я сейчас сама пойду!

– Не нужно, – удержала ее Тамара. – Все испортишь. У них, наверное, так положено.

Из дверей вышел бравый майор в камуфляже, с любопытством оглядел женщин, однако развел руками:

– Прошу прощения, ничем помочь не могу. – Он обращался к Тамаре, но косился на Марину. – Вы ошиблись. Три года назад у нас стояла строительная часть, но давно передислоцировалась. Других нет.

Марина усекла внимание майора, состроила ему глазки.

– Я была здесь в прошлом году, – не сдавалась Тамара. – Въезжала на машине вот через эти ворота.

– Вы что-то явно перепутали, – вежливо, но твердо стоял на своем майор. – Все ворота воинских частей очень похожи...

– Товарищ майор, – обольстительно улыбнулась Марина, – я понимаю, военная тайна и все прочее... Ну, пусть Тамара сходит на могилу мужа? Не пускать вдову – это же великий грех, товарищ майор.