к шатрам короля, и как только королева его увидела, то спросила:

– Какие новости?

– Благоприятные, госпожа. Цвет рыцарства прибыл.

– Ведь я могу увидеться с ним так, чтобы никто этого не знал, кроме вас?

– Так и уговоримся: он до смерти боится, что его узнают.

– Так он уже был при дворе? Мне вдвойне не терпится повидать его.

– Госпожа, он приедет нынче же вечером, когда будет смеркаться. Видите внизу, на лугу, вон то местечко в тени зарослей? Мы можем там устроиться в тесном кругу.

– Галеот, вы дельно говорите; дай Бог, чтобы вечер уже наступил!

Они рассмеялись, королева взяла его за руки, и госпожа Малеотская, следившая за ними, заметила, что они очень скоро стали накоротке.

В нетерпении ожидая окончания дня, королева бродила туда и сюда, вела беседы и шутила, пытаясь обмануть время. После ужина, едва начало смеркаться, она взяла Галеота за руку и подала знак госпоже Малеотской и Лауре Кардуэльской, чтобы они сопровождали ее. Они направились в условленное место, а по дороге Галеот подозвал оруженосца и велел ему ехать передать сенешалю, чтобы тот подъезжал к ним туда, где они остановятся.

– Что? – живо переспросила королева, – разве вы собрались представить мне своего сенешаля?

– Нет, госпожа; но они придут вместе.

Так беседуя, они подошли к деревьям и сели: Галеот с королевой в одной стороне, в небольшом отдалении от обеих дам, слегка удивленных тем, что между ними сложилось столь вольное обхождение. Между тем оруженосец нашел сенешаля; тот взял с собою нашего рыцаря, и они прибыли на место, указанное слугой. Оба были рослые и видные собой; мало кто мог сравниться с ними.

Госпожа Малеотская, все еще начеку, узнала своего драгоценного давнишнего узника. Чтобы самой не выдать себя, она склонила голову и подвинулась поближе к Лауре Кардуэльской. Сенешаль приветствовал их мимоходом, а Галеот при виде их сказал королеве:

– Госпожа, вот лучший рыцарь в мире.

– Который?

– А который, по-вашему?

– Оба хороши; но и наполовину не так, как я представляла себе Черного рыцаря.

– Однако он один из этих двоих.

Когда они, наконец, предстали перед королевой, Черного рыцаря обуял такой трепет, что он едва мог поднять руку в знак приветствия. Они преклонили колени; Черный рыцарь стоял, потупив взор, будто объятый стыдом. Тут королева догадалась, что это он. А Галеот обратился к сенешалю:

– Ступайте, сир, составьте компанию этим дамам: мы тут втроем, а с ними нет ни одного рыцаря.

Сенешаль удалился; королева взяла рыцаря за руку, подняла его с колен, усадила рядом и сказала с улыбкой:

– Сир, нам так давно вас недоставало; наконец, хвала Богу и Галеоту, нам дозволено вас увидеть. Впрочем, я еще не знаю, тот ли вы, о ком я просила. Галеот меня в этом уверял; но, чтобы убедиться, я жду подтверждения из ваших уст.

Тот ответил, запинаясь и не поднимая глаз, что он, мол, не знает, что говорить. Королева никак не могла уразуметь его смятение, а Галеот, уже подозревая его причину, подумал, что его другу будет легче без свидетелей. И возвысив голос так, чтобы было слышно во втором кругу, он сказал:

– Право же, я не слишком любезен, что оставил двух дам в обществе одного кавалера.

Он поднялся и пошел в их сторону; при его появлении дамы встали, он снова усадил их, и между ними завязалась беседа, а королева повела с рыцарем такой разговор:

– Почему вы, любезный мой сир, скрываетесь от меня? Я никак не пойму причины. Но, по крайней мере, вы тот, кто вышел победителем в первой ассамблее?

– Нет, госпожа.

– Как! Разве не вы были в черных доспехах? Не вы получили трех коней от мессира Гавейна?

– Да, госпожа, доспехи у меня были черные, и я получил коней.

– А в последней ассамблее вы были в доспехах Галеота?

– Это правда, госпожа.

– Стало быть, вы были победителем и в первый день, и во второй?

– Нет, госпожа, не был.

Тогда королева поняла, что он не хотел называть себя победителем, и тем более он возрос в ее глазах.

– Теперь скажите мне, – продолжала она, – кто посвятил вас в рыцари?

– Вы, госпожа моя.

– Я! Но когда же?

– Госпожа, позвольте вам напомнить день, когда в Камалот к монсеньору королю явился некий рыцарь; бока у него были изранены, и меч вонзился в его тело. В тот же день туда прибыл один юнец, а в воскресенье стал рыцарем.

– Это я помню прекрасно. Так вы и были тот, кого в белом одеянии представила королю одна дама?

– Да, госпожа.

– Почему же вы говорите, что это я посвятила вас в рыцари?

– В королевстве Логр обычай таков: рыцарское звание не дается без меча; кто вручил меч, тот и посвятил. Мой меч у меня от вас, а не от короля.

– По правде говоря, мне это очень приятно. Но куда же вы делись, когда нас покинули?

– Я ездил выручать госпожу Ноанскую, и мне пришлось отстаивать это право перед мессиром Кэем, который явился туда с тем же намерением.

– И потом вы никак меня не известили?

– Госпожа, я направил к вам двух девиц.

– Да, припоминаю. А когда вы вернулись из Ноана, вы не встречали кого-нибудь, кто говорил бы, что он от меня?

– Да, госпожа. Один рыцарь, охранявший брод, велел мне сойти с коня. Я его спросил, чей он; он мне сказал, что королевы. Он твердил: «Слезайте, слезайте». Я спросил, от чьего имени он говорит, он ответил: «От себя самого». Тогда я опять продел ногу в стремя и сразился с ним. Это было тяжкое оскорбление с моей стороны, госпожа моя, и я молю вас о пощаде: требуйте от меня возмездия, какое сочтете нужным.

– Ну что вы, друг мой, вы не сделали ничего дурного; это на него я сердита, ведь я ему не давала такого наказа. Ладно, а куда вы направились после?

– В Скорбный Оплот.

– Кому же удалось его завоевать?

– Госпожа, я туда вошел.

– Я вас там видела?

– Да, госпожа, и не раз.

– В каком месте?

– Перед воротами, госпожа: я вас спросил, угодно ли вам войти; вы сказали, что да.

– О! вид у вас был весьма растерянный; ведь я просила вас об этом дважды, но впустую. А какие на вас тогда были доспехи?

– В первый раз у меня был белый щит с одной алой перевязью; во второй – с двумя.

– Помню, я их разглядела. А еще когда-нибудь я вас видела?

– Да, госпожа; в ту ночь, когда вы думали, что монсеньор Гавейн и его спутники