– Простите, я дойду пешком, – сказала я водителю, отпуская его, и подошла к Кави.

Кави

«Связь» – глупое слово. Он не верил в нее: в прозрачную нить, способную соединить двух разных людей. Но он знал, что она была готова к этой встрече, что она произойдет. Даже искать не стоило, она сама его нашла. Девчонка. Он не видел ее пару дней, но в ее лице появилась какая-то жесткость, даже мужественность.

Она сама подошла к нему, не робея и не испытывая волнения.

– У тебя будут проблемы, если продолжишь меня преследовать. Я несовершеннолетняя, – пошутила она.

Он молча свернул с главной улицы, она последовала за ним. В голове звенела гнетущая пустота. Эта встреча была неминуема, но он не готовился к ней, а вот она – кажется, да.

В полной тишине они дошли до старичка Зу. Вывеска горела неоном, электрические лампы внутри тускло светили и надоедливо жужжали. Они сели друг напротив друга. Она взяла капучино с миндальным сиропом, он – бутылку воды. После больницы у него не получалось есть.

– Я знаю, что у тебя есть вопросы. – Она хлебнула кофе. – Но я не могу на них ответить.

Он знал, что она это скажет.

– Да и, поверь, неведение куда лучше.

Он неосознанно нагнулся, широко расставив локти, и сам смутился своего жеста, но ему было необходимо разглядеть это лицо, знакомое до боли, до зуда. Она чувствовала себя неловко.

– Мы были знакомы?

Он уже понимал, что да, судя по тому, как она сжала губы, чтобы ответ случайно не вырвался.

– Городок-то маленький, – снова неловкая шутка.

– Сколько тебе было лет, когда мы были знакомы? – продолжал он.

Девчонка молчала, вцепившись рукой в картонный стаканчик.

– Мало.

– Но ты меня помнишь.

– Я ничего не скажу. Не надейся. Для твоего же блага.

Кажется, он никогда не имел такого долгого зрительного контакта. Она сдалась, первая отвела взгляд.

– Ты присматриваешь за мной. Натравила полицию.

– Мне семнадцать. Я учусь в выпускном классе. Как думаешь, мне есть дело до какого-то… – Она закрыла рот и нахмурилась, стыдясь, что чуть не сказала это.

До какого-то торчка? Психопата? До кого?

– Не представляешь, насколько мне нужно знать, кто ты.

– Не думай, что это спасет тебя от безумия, оно, наоборот, сведет тебя с ума еще больше. Я знаю, поверь мне.

Уголок губ непроизвольно дернулся, он чуть не усмехнулся.

– Как нога? Ты прихрамываешь.

В этом было что-то трогательное, но совершенно неправильное. Он боялся представить, как это выглядело со стороны.

– Нормально, – ответил он через силу, из вежливости. Затем заметил синяк на ее горле, желтый, видимо, совсем свежий, неудачно спрятанный шарфом. Поняв, куда он смотрит, она попыталась скрыть его. Он был большой, как от чьих-то рук. Ее душили. Ему это не нравилось.

– Послушай, – она сглотнула, – я не могу сказать, кто ты, как мы с тобой связаны, не могу рассказывать о твоем прошлом, но если тебе нужна любая другая помощь…

Он откинулся на спинке стула. Все совершенно неправильно и нелогично. Почему эта малолетка была так обеспокоена им, какую помощь она могла ему гарантировать, зачем она делала это и почему он продолжал этот странный разговор?

– Я ее окажу. Что угодно, кроме того, что касается прошлого.

Он никогда не рассчитывал на чью-то помощь.

– Почему? – Он запрокинул голову вверх, считая грязную серую плитку на потолке. Электрический свет ламп слепил глаза, они болели.

– Потому что я хочу помогать хорошим людям.

Бред. Даже если не врет, все равно бред.

– Я не хороший.

Ее рука сделала лишнее движение, но он успел отстраниться. Она хотела его коснуться: дружелюбный жест, привычный в ее мире, но абсолютно враждебный в его.

Она сама испугалась и затараторила:

– Прости! Извини, пожалуйста. Прости. Привычка. Я не хотела тебя…

Но она точно хотела прикоснуться.

– Потревожить или обидеть. – На всякий случай она даже отодвинулась от него. – И ты хороший, просто не помнишь об этом.

Какая глупая и наивная фраза, совершенно детская и идиотская. Бедная девчушка. Наверное, она насмотрелась фильмов о вампирах, влюбилась в него по уши, в такого загадочного и опасного, и просто играла с ним.

– Ты сам все узнаешь. Довольно скоро. И лучше ты узнаешь так, чем от меня. Более того, мне ты вряд ли поверишь.

Он самому себе не доверял, как же мог довериться какой-то девчонке?

Но она сидела перед ним вся такая ранимая и отзывчивая. Может, она его сестра или, еще хуже, дочь? Но нет, она совершенно не была похожа на него, ни единой схожей черты.

Он должен был ей подыграть, хотя бы в качестве извинения. Он напугал ее.

– Ты можешь… – он прокашлялся, – достать мне книги? Я не могу вернуться в библиотеку.

Она словно засияла, улыбка появилась на лице, и она попыталась скрыть ее за стаканчиком.

– Да, конечно. Какие?

– Библию, «Алису в Стране чудес» и «Львиного рыцаря».

Она удивилась, возможно, даже расстроилась или озадачилась. Да, список был странный.

– Конечно. Это мелочи, – отмахнулась она. – Только рада буду помочь.

Это было не щенячье желание угодить, а нечто схожее с материнской заботой. Совершенно незнакомое ему отношение, непонятное.

Ему стоило удивляться самой этой встрече, его любопытству и интересу. Он чувствовал, как что-то пробивается сквозь защитный панцирь. Нелогичное и опасное ощущение связи между ним и незнакомым, казалось, человеком. Он только сейчас понял, что никогда не ощущал исходящей от нее опасности, которую всегда чувствовал от любого другого человека.

– Я записалась к твоему психиатру. – Она попыталась избавиться от неловкой тишины.

Он поморщился от воспоминаний и встретился с ее вопрошающим взглядом. Она ждала от него реплики?

– Это нехорошо, – только и смог он ответить, чувствуя себя глупым и скованным. Он скрестил руки на груди и подумал, что неплохо бы вернуться домой. Был ли смысл биться в закрытые двери, если он знал, что она ничего ему не скажет?

Неожиданно он осознал, что хочет поблагодарить ее за простое присутствие, негласное понимание, отсутствие глупых вопросов и жалости к нему.

– Как тебе передать книги? Вместе с Дин?

Ему стало тяжело дышать, но он должен был сказать.

– Можешь передать лично.

Она будто заискрилась.

Уоррен