Антону сегодня днем. Кому угодно бы отдала. Зачем мне эти знания? Подумайте сами, Измаил. Это верная смерть хранить у себя такое.

Измаил медленно кивал, соглашаясь. Он не выпускал пистолет из правой руки. Теперь лениво вращал его на указательном пальце, просунув его под спусковую скобу.

— Ах да, Антон, — словно вспомнил Измаил. — Он, кстати, до сих пор уверен, что там тайные знания твоего мужа. — Измаил постучал дулом пистолета себе по виску. — Представляешь, какая сила убеждения была у твоего покойного Самсона? — Он хмыкнул. — А главное, Антон такой не один. Другой такой сумасшедший выстрелил твоему толстяку в голову. — Мужчина засмеялся, словно рассказывал веселый анекдот. — Знаешь почему? — Измаил продолжал хихикать. — В смысле зачем? — И, не дожидаясь встречного вопроса, продолжил: — Его пообещали перевести в посвященные и сделать сверхчеловеком. Представляешь? — Измаил вытер ладонью выступившие на глазах от смеха слезы. — Мы его, конечно, убедили, что Самсон сам хотел, так сказать, осуществить квантовый скачок, слиться с бесконечностью Вселенной в точке Большого взрыва… вневременном пространстве начала и конца… Альфы и Омеги безграничности бытия.

Мужчина снова захохотал. Настя в это время, сгорбившись на кровати, исподлобья наблюдала за перемещением пистолета в правой ладони Измаила.

— И знаешь, что меня до сих пор удивляет? — спросил мужчина. — Есть часть людей, которым даешь набор ключевых фраз про кванты, переходы, просветления. Сдабриваешь это все словами с приставкой без или бес. Бесконечность там, безвременье, бесстрашие. И эти люди готовы верить в любую чушь. Даже если ты потом им скажешь, что это шутка, они решат, что это проверка. Ага, — словно подтвердил Измаил свои слова и протянул: — Да-а-а, вот так твой Самсон и погиб. И знаешь, мне кажется, потому что он сам отчасти стал верить в те бредовые идеи, которые нес в массы. Стал несговорчивым. — Измаил цокнул языком, будто сожалея. — Говорил мне отец, что Самсон больше чудак, чем бандит. Бизнесмен в смысле.

— Отец? — машинально переспросила Настя.

Измаил сделал вид, что не услышал вопроса. Встал с кресла и прошел к стене из стекла. Настя видела, как он стоял у самого края комнаты и, опершись в стекло, смотрел вдаль.

— И правда просторы — воздух чистый, лететь высоко, но недолго. Думаю, отсюда секунд восемь, — сказал он. — По опыту знаю.

Мужчина развернулся лицом к Насте. Теперь он стоял, слегка отведя руки в стороны от тела, крепко сжимая пистолет. Сзади светило яркое солнце, оттого лицо Измаила казалось темным пятном.

— Знаешь, кто убрал того человека, который мечтал добраться до сакральных знаний и помог твоему мужу уйти в лучший мир?

Настя затрясла головой, то ли не желая слышать, то ли боясь узнать.

— Ваш Иван.

Женщина вздрогнула.

— Он все-таки предал Самсона? — скорее подтвердила, чем спросила она.

Измаил демонстративно глубоко вздохнул, словно посочувствовал.

— Ну, не совсем так. Нам нужно было запачкать его руки, и он встал перед фактом. Мы даже пошли с ним на своеобразную сделку. Мы не заставили его убирать Самсона, все-таки давняя дружба могла помешать правильному исполнению задания. Иван мог неправильно себя повести в последнюю минуту. Мы дали ему задание ликвидировать исполнителя, и он избавился от трупа.

— Избавился? — в тихом отчаянии спросила Настя.

— Угу, — кивнул Измаил, — прикопал на городском кладбище. Удобное место, знаешь ли, в городе Лысьва. Там ни высокого забора, ни охраны, и само кладбище огромное. Пожалуй, больше города, которому оно принадлежит.

«Все-таки Иван — мерзавец, — подумала Настя. — А ведь клялся мне сегодня».

— Но не переживай так. Пуля вчера вечером настигла своего героя. — Измаил медленно пошел в направлении женщины. — Знаешь, я иногда задумывался, — спокойно заговорил он, — в какое время года легче умереть. Осенью так все уныло и грустно, что если еще и умирать, то совсем получится тяжело. Хочется, чтобы последний вздох был наполнен чем-то особенным, а не запахом дождя, грязи и прелой листвы. Зимой умирать холодно — страшно, а вдруг там что-то есть и вот с этим ощущением холода придется жить вечно. Как ты думаешь? — спросил Измаил, будто искал у Насти поддержки своим словам.

Женщина напряглась и слегка переместилась на кровати в сторону стены, словно пытаясь увеличить пространство между собой и мужчиной.

— Весной умирать тоже плохо. Все как будто заново рождается. Теплота ветра, зелень листвы, короткие юбки и красивые ноги. Улыбок становится больше, лица светлее. Тоже как-то сложно со смертью примириться. — Он вздохнул. — Летом жарко, солнце яркое. А если еще на берег океана поехать — совсем хорошо. В такое время не хочется уходить в могильный холод. Совсем не хочется.

Он сел перед Настей на корточки. Расставил руки и уперся ладонями в кровать справа и слева от женщины. Пистолет положил тут же рядом на кровати.

— Что скажешь?

Настя ждала худшего.

— Умирать вообще не хочется.

— Угу, — просипел Измаил. — Ты права. — Он облизал губы. — Значит, надо сказать правду. Где записи?

— Я не знаю, Измаил, — зашептала Настя. — Прошу вас.

Он наклонил голову. В ее глаза не смотрел, пристально глядел на губы.

— Ты такая милая и беззащитная. — Он слегка качал головой, как будто разговаривая сам с собой. — Я помню, как увидел тебя тогда в морге. Та женщина, — он махнул головой в сторону окна, — очень на тебя похожа. Мы даже сделали так, чтобы она совсем была на тебя похожа. Когда я сплю с ней, я представляю, что сплю с тобой. Тогда в морге, когда я взял тебя за руку, ты помнишь?

Настя робко кивала, шмыгая носом и глотая слезы.

— Я почувствовал желание. Острое желание. У меня все внутри словно вспыхнуло, в каждую клеточку тела попало, понимаешь? И зажгло.

Он протянул руки к ее блузке. Стал расстегивать пуговицы.

— Не надо, — зашептала Настя. — Измаил, я прошу вас, не нужно. Умоляю. Пожалуйста.

Казалось, что просьбы женщины еще больше вгоняли мужчину в азарт. Его руки нервно затряслись, он расстегнул одну пуговицу, вторая не поддавалась. Тогда он рванул одежду, пуговицы запрыгали по полу, словно рассыпавшиеся бусы.

— Нет! — крикнула Настя.

Она схватила пистолет, который лежал у ее левой руки, оттолкнула Измаила. Тот отпрянул назад и замер, стоя перед женщиной на коленях. Настя направила двумя руками ствол прямо в голову мужчине, быстро сняла с предохранителя и взвела курок.

Измаил хмыкнул.

— Ну да, жена Самсона должна уметь обращаться с оружием. Так ведь?

— Ты больше не двинешься с места, — прошептала она. — Иначе я выстрелю.

Измаил покачал головой.

— Не-а, — сказал он, словно дурачась. — Если бы ты могла, ты бы уже выстрелила.

Пальцы Насти дрожали. Стрелять и правда нужно было сразу. Женщина понимала