Замолчал, как бы оценивая сказанное со стороны. Усмехнулся:

— Я понимаю, что звучит слишком высокопарно, но это действительно так! С тех пор я понял, что все эти разговоры о «невидимых нитях», о притяжении сердец — не пустые слова. Но давай по порядку.

Нестеров поднял голову. Отсутствующим взглядом посмотрел куда-то поверх домов:

— В каком-то из этих домиков живет красивая молодая женщина. Она замужем. И, наверное, у нее все хорошо.

Сердце Анны колотилось в бешеном ритме.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— А ты дослушай.

Павел рассказывал об их давней встрече. О собаке. О зеленом абажуре. О пирожках. О том, что она и так знала до мельчайших подробностей.

Они шли мимо пятачка. Тайком от Павла Анна бросила взгляд в сторону скамеек. Там сидело шестеро старушек. Все шестеро молча смотрели на Павла с Анной. Одна из бывших соседок заговорщически подмигнула. Приложила палец к губам.

Анна быстро отвернулась. Взглянула на Павла. Тот вроде ничего не заметил.

— А она сказала: «Уезжай. Забудь обо мне…»

Павел остановился, повернулся к Анне. Обнял ее за плечи:

— Я мог бы сейчас найти ее. Мог бы нарушить данное слово. Она бы простила. Уверен, что простила бы! Знаешь, почему я этого не делаю? Потому что сейчас рядом со мной женщина, которая мне еще дороже.

И Анна скорее почувствовала, поняла по губам, чем услышала:

— Я люблю тебя, Анна.

«Мерседес» остановился у подъезда Анны. Несмотря на возражения подруги, Лариска вылезла из машины вместе с ней.

Как только машина скрылась в арке, Лариска схватила Анну за руку. Остановила, не дав войти в подъезд:

— Ну-ну, давай колись. Я уже полдня как на иголках. Что у тебя случилось-то? Должна же я знать, из-за чего бедных бабулек обманывала?

Анна знала, что подруга обязательно об этом спросит, и по дороге придумала ответ. Но сказать такое было трудно. Очень трудно. Это означало бы окончательный разрыв с Лариской. И все-таки она выдавила из себя:

— Понимаешь, Ларис, Павел Андреевич думает, что я — коренная москвичка. И мне не хотелось его разубеждать. Так что то, что ты там плела старушкам, — чистая правда. Все. Больше мне нечего тебе сказать.

Лариска выглядела совершенно ошеломленной. Казалось, она даже поверить не может в то, что услышала от подруги.

— Значит, «все»? — произнесла она наконец. — «Больше нечего сказать»? Отлично!

Анна пожала плечами, изобразила на лице виноватую улыбку.

— Ты что? Ну-ка пошли поговорим.

Она вошла в подъезд. Но Анна осталась стоять у двери. Сказала подчеркнуто холодно:

— Подожди, Лариса. Я не хочу сейчас ни о чем разговаривать. Я устала, и мне нужно побыть одной.

— Ага… То есть ты хочешь сказать: а не пошла бы ты, подруга, куда подальше?

— Лариса, перестань. Мне необходимо побыть одной. Безумно устала, понимаешь?

Подруга презрительно фыркнула:

— Тебе самой не противно? Что ты последнее время несешь? — Она вышла из подъезда, остановилась перед Анной, подойдя к ней почти вплотную: — Ты на себя со стороны посмотри! Все с намеками, со значением! На сраной кобыле не подъедешь. Что с тобой?

— Ларис! Не надо, пожалуйста! — тихо попросила Анна. — Все не так! Поверь мне.

— А как?!

— Потом! Не сейчас! Сейчас я устала! Понимаешь? Устала — и все!

Как ни старалась сдержаться, в конце она все-таки сорвалась на крик. Заскочила в подъезд, помчалась вверх по ступенькам. Ждала, что Лариска крикнет ей вслед: «Да пошла ты знаешь куда?» Но та не крикнула.

На площадке между первым и вторым этажом Анна остановилась.

«Ну и ладно! Так даже лучше! Не надо мне пока с Лариской общаться. Не надо ее ни во что втягивать. Ни ее, ни Павла. Я сама! Сама со всем этим разберусь!»

Она вспомнила Павла. Его руки на своих плечах. Проникновенное: «Я люблю тебя, Анна.»

Как трудно было после этих слов не разреветься от счастья, не прижаться к нему, забыв обо всем на свете, кроме того, что он здесь, он рядом, и он тоже любит ее.

Но она смогла, справилась, сумела. Отстранилась, улыбнулась растерянно и немного смущенно (по крайней мере, ей казалось, что эта улыбка выглядит именно так). Пробормотала:

— Не надо, Павел. Ты тоже мне очень нравишься, но — не сейчас. Я еще ни в чем не уверена, мне надо разобраться в себе. Пожалуйста, не торопи меня, ладно? — Повернулась и пошла назад по дороге. Всего метров пятьдесят не дойдя до своего дома, свернула на тропинку к машине.

Павел молча шел следом. Сели в машину. Отправились в офис. Там каждый занимался своими делами. Потом, вместе с Лариской и Володей Чикиным, поехали назад, в Москву. За всю дорогу Павел не произнес ни слова.

Анна поднялась по ступенькам до своей двери. Вошла в квартиру.

В комнате, развалившись в кресле, сидел тот самый мужчина с заколкой в форме полумесяца на алом галстуке и смотрел телевизор.

— Что-то вы задержались, Анна Николаевна, — улыбнулся он. — Откуда такое служебное рвение?

— Послушайте! Что вы делаете в моей квартире? — процедила Анна.

Она вдруг ощутила такую ярость, что едва не кинулась на мужчину с кулаками.

Однако выражение его лица абсолютно не изменилось. Он смотрел на нее все с той же приветливой улыбкой:

— Вам привет от дочки. Спрашивает, когда в гости к ней приедете. Я ей объяснил, что тут все только от вас зависит. Одно дельце закончите — и сразу к ней. Правильно?

Анна ощутила невероятную слабость в ногах. Казалось, она вот-вот упадет. Прислонилась к стене. Еле слышно произнесла:

— Говорите.

— Вот это — совсем другой разговор. Фирма называется «Коррона». С двумя «р».

— Это неграмотно. — машинально отметила Анна.

— Много ты понимаешь, — весело парировал тот. — Завтра ровно в час Нестерову позвонит человек, директор фирмы, с предложением о сотрудничестве. К этому времени Павел Андреевич должен быть готов вести переговоры. Мало того, завтра вечером должен быть подписан предварительный договор о намерениях.

— Завтра?! Но это невозможно!

— Почему невозможно? — удивился мужчина. — Здесь все зависит от того, насколько сильно вы любите свою дочку.

Ухмыльнувшись, добавил:

— У вас еще вся ночь впереди. Кстати, послезавтра — суббота. Так вот, если все пройдет успешно, послезавтра утром вы увидитесь с девочкой.

Проводив мужчину, Анна подошла к телефону. Она уже знала, что ей нужно делать.