– Это Наташа? – уточнила Мариша. – Видите ли, наша подруга вышла замуж за Павла Аистова. Вы ведь знаете такого человека?

– Да, – ответила женщина.

– Ну вот, и мы все обеспокоены ее судьбой. Что-то у них там с Павлом не ладится.

Какое-то время на другом конце трубки молчали. Потом тот же голос тихо прошелестел в трубку:

– Приезжайте. Только брату не говорите, что вы по поводу Павла. Иначе он нам спокойно поговорить не даст. Скажите, когда приедете, что вы по поводу работы. И сразу проходите в мою комнату. В разговоры с ним не вступайте.

Мариша уточнила адрес Наташи, как лучше проехать к ней, и повернулась к Инне.

– Ну, похоже, нам повезло. Наташа вовсе не в таком уж восторге от Павла, – сказала она подруге. – А Наташин брат, это он подходил к телефону, кажется, вообще люто ненавидит его. Так что молчи, что мы приехали по поводу Павла, и говори, что мы с Наташиной работы.

– Ладно, – пожала плечами Инна. – А где работает Наташа?

Эту деталь Мариша выяснить забыла. Звонить Наташе еще раз и снова нарваться на ее нелюбезного брата подругам не хотелось. И они решили, что как-нибудь выкрутятся. В конце концов, они вовсе не обязаны отчитываться кому-либо, кроме Наташи, к которой ехали, кто они такие и что им нужно. До Наташиного дома подруги добрались минут через сорок. Мешал гололед на дорогах и Маришина техника вождения, из-за которой ее два раза останавливали. И Инне приходилось тоже останавливаться и ждать подругу.

– Обеднела на сто рублей, – сказала подруге Инна, узнав сумму штрафов. – Мариша, почему бы тебе не пройти техосмотр и не ездить спокойно? Тебя два раза остановили и содрали штраф за непройденный техосмотр.

– Ты что, смеешься? – удивилась Мариша. – Техосмотр моя машина не сможет пройти ни при каких обстоятельствах. Да и вообще времени у меня нет пустяками заниматься. Ездит машина – и ладно. Она уже в таком солидном возрасте, когда лишний раз ее лучше не трогать. Обидится и вообще ездить откажется.

Инна в ответ только рукой махнула. О ее машине всегда беспокоился Бритый. Инна даже толком не представляла себе, что за штука такая техосмотр. Просто знала, что он должен быть. И все. Но с Маришей она решила не спорить, каждый ездит, как считает нужным. И не для того существуют подруги, чтобы критиковать.

Наташа жила в новом доме с улучшенной планировкой, потолками, которые хоть и недотягивали до трех метров, но все же приятно радовали глаз. И обязательной консьержкой, сидящей у входа и оберегающей свежевыкрашенную красоту в основном от вандализма подрастающего поколения. Она без слов и лишних расспросов пустила подруг, даже не потрудившись как-то связаться с обитателями сто двадцать четвертой квартиры и убедиться, что гостьи направляются именно туда.

Подруги поднялись на скоростном лифте и оказались на площадке с почти новым ковром, несколькими креслами и симпатичными растениями в кадках. Пройдя через холл, подруги встали возле новенькой, отделанной черной кожей двери. Звонок их тоже порадовал своей мелодичной трелью. Но как только она смолкла, на пороге возник молодой мужчина и мигом развеял все приятные впечатления от дома. Мужчина был небрит третьи сутки, непричесан, и вдобавок на физиономии у него застряло хмурое и даже злое выражение. Волосы у него были светлые, а глаза голубые с красными прожилками.

– Вам кого? – рявкнул он на подруг.

– Наташу, – немного растерянно ответила Мариша.

– Она спит! – еще раз рявкнул небритый субъект и попытался захлопнуть дверь перед носом у подруг.

Ни Инна, ни Мариша к такому обращению со стороны мужского пола не привыкли. Обычно при виде них мужчины теряли головы или что у них там вместо них и всячески стремились услужить девушкам. Однако Инна не растерялась и быстро сунула ногу между дверью и стеной. Каким бы хамом ни был неприветливый тип, ломать своей металлической дверью стройную Иннину ногу он не решился.

– У нас с ней договоренность, – подключилась и Мариша, оттесняя своим торсом небритую личность от двери, которую он охранял. – Мы к Наташе насчет работы. И не для того тащились через весь город, чтобы услышать, что она спит. Если спит, разбудите!

Кажется, Маришин голос разнесся по всей просторной квартире. И откуда-то из ее глубины раздался слабый женский голос:

– Максим, пусти девушек. Это ко мне! Пусти их, а я сейчас встану и приму их у себя.

Максим с явно недовольным видом отошел в сторону и скрылся в недрах квартиры. А подруги стали дожидаться хозяйку, осматриваясь тем временем по сторонам. Квартира была новой, под стать дому. Но кроме этого, она была еще какой-то недоделанной. Словно хозяева начали наводить в ней окончательный уют и порядок, но на середине бросили это занятие. Не было милых безделушек, развешанных по стенам и расставленных по полочкам. Да и самих полочек в просторном холле тоже не имелось. Гостьи даже не знали, куда повесить свою одежду.

– Положите на стул, – раздался женский голос. – А тапочки возьмите из того мешка, который стоит у двери.

Подруги послушно достали из мешка подходящие по размеру тапочки. Добыть такие, чтобы еще и подходили по фасону, для этого нужно было вывалить всю обувь из мешка. Поэтому Мариша удовольствовалась одной кожаной мужской тапкой, а второй женской, но чрезвычайно разношенной. Инне повезло больше. Для ее размера нашлись две китайские тапочки, в целом очень похожие друг на друга, но, увы, разного цвета.

– Проходите в мою комнату! – пригласила подруг Наташа и первой пошла, указывая направление.

Подруги двинулись за ней. Квартира была действительно просторной – две комнаты и холл, который вполне мог заменить собой еще одну комнату, плюс кухня, как мельком заметила Мариша, словно бы созданная для совместных семейных обедов и ужинов. Наташа провела подруг в свою комнату и тут же опустилась в кресло, указав гостьям на просторный мягкий диван.

Только сейчас Инна с Маришей смогли толком рассмотреть хозяйку. Первое, что им бросилось в глаза, – болезненная бледность Наташи. Под глазами залегли темные круги, и было видно, что недавно она плакала. Да, Наташа явно находилась в стадии если не полного, то довольно сильного истощения. Ее бледная кожа обтягивала косточки на руках так плотно, что они были видны наперечет. На ее лице жили одни глаза – большие, полные огня и света. И осанка Наташина говорила о том, что она не поддается беде.

– Закройте, пожалуйста, поплотней дверь, – сказала Наташа, обращаясь к Инне. – Извините, что я вас гоняю, но я перенесла тяжелую болезнь, только-только начала поправляться, и мне еще трудно много двигаться. Слабость. Даже прогулка до входной двери нашей квартиры теперь отнимает у меня столько сил, как в прежние времена бывало, когда я целый день бегала по магазинам.

– А что с вами случилось? – спросила Инна.

– Попала в автокатастрофу, – просто ответила Наташа. – Все моя проклятая рассеянность. Бывает со мной такое, задумаюсь о чем-то и забываю, где я и кто я. Конечно, рассеянность за рулем непростительна. Так что я считаю, что получила по заслугам. Хорошо еще, что сама жива осталась и никого не убила.