Она раздраженно фыркнула и сжала кулаки:

– Три года! Три года он вдали от дома! Разве этого недостаточно? Дэниел даже не убил его сына! Только ранил!

Энн молчала, не зная, каким образом принимать участие в беседе.

Но тут леди Плейнсуорт повернулась и в упор посмотрела на нее:

– Полагаю, вы знаете всю историю.

– По большей части.

– Да, конечно. Девочки, конечно, все вам рассказали.

Она сложила руки на груди, но тут же опустила, и Энн поняла, что никогда не видела хозяйку такой расстроенной. Леди Плейнсуорт покачала головой и добавила:

– Не знаю, как Вирджиния вынесет все это. В тот раз она едва не умерла.

Вирджиния, должно быть, леди Уинстед, мать Дэниела. Энн не знала ее имени.

– Ну… – заключила леди Уинстед, – полагаю, вы можете заснуть. Солнце село.

– Спасибо, – пробормотала Энн. – Пожалуйста, передайте…

Она резко осеклась.

– Вы что-то сказали? – осведомилась леди Плейнсуорт.

Энн покачала головой. Неприлично просить леди Плейнсуорт передать привет лорду Уинстеду. Если и не неприлично, значит, просто глупо.

Леди Плейнсуорт шагнула к двери и остановилась:

– Мисс Уинтер!

– Да, леди Плейнсуорт?

Та медленно повернулась:

– И еще одно.

Энн ждала. Непохоже на хозяйку – делать такие перерывы в разговоре. Добра не жди.

– От меня не ускользнуло, что мой племянник…

Она снова остановилась, возможно, в поисках нужного сочетания слов.

– Пожалуйста, – выпалила Энн, уверенная, что ее должность висит на волоске. – Леди Плейнсуорт, уверяю вас…

– Не перебивайте, – велела леди Плейнсуорт, впрочем совсем не агрессивно. И подняла руку, приказывая Энн помолчать, пока она соберется с мыслями. Наконец, когда Энн показалось, что она больше не вынесет, леди сказала: – Похоже, лорд Уинстед весьма вами увлечен.

Энн понадеялась, что леди Плейнсуорт не ждет ответа.

– Но в вашем здравом смысле сомневаться не стоит, не так ли? – добавила леди Плейнсуорт.

– Конечно, миледи.

– Бывают времена, когда женщины должны проявлять рассудительность, которой так не хватает мужчинам. Думаю, это именно тот случай.

Она помолчала, взглядом показывая, что на этот раз требует ответа.

– Да, миледи, – послушно пролепетала Энн, надеясь, что этого достаточно.

– По правде говоря, мисс Уинтер, я очень мало о вас знаю.

Глаза Энн широко раскрылись.

– Ваши рекомендации безупречны, и, конечно, ваше поведение с тех пор, как вы служите в моем доме, было выше всяких похвал. Вы лучшая гувернантка, которая когда-либо служила у меня.

– Спасибо, миледи.

– Но я ничего не знаю о вашей семье. Не знаю, кем был ваш отец или ваша мать и какими связями обладает ваша семья. Вы прекрасно воспитаны, это вполне ясно, но кроме этого…

Она подняла руки и посмотрела в глаза Энн:

– Мой племянник должен жениться на девушке с незапятнанной репутацией и высоким положением.

– Я вполне это сознаю, – тихо ответила Энн.

– Она почти наверняка должна происходить из благородной семьи.

Энн сглотнула, пытаясь не выказать эмоций.

– Это, разумеется, необязательно. Возможно, он женится на девушке из мелкопоместного дворянства.

Леди Плейнсуорт шагнула к ней и слегка склонила голову набок, словно пытаясь заглянуть в самую душу.

– Вы нравитесь мне, мисс Уинтер, – медленно выговорила она. – Но я вас не знаю. Понимаете?

Энн кивнула.

Леди Плейнсуорт подошла к двери и положила ладонь на ручку.

– Подозреваю, – спокойно добавила она, – что вы и не желаете, чтобы я вас знала.

С этими словами она ушла, оставив Энн одну с мерцающей свечой и мучительными мыслями.

Трудно было не понять смысл слов леди Плейнсуорт. Она остерегла ее, велев держаться подальше от лорда Уинстеда. Вернее, она готова сделать все, лишь бы он держался подальше от нее. Но ее слова казались сладковато-горькими. Она намекнула, что Энн могла бы считаться подходящей партией, если бы о ее семье было известно больше.

Но этого, конечно, не будет.

Как такое возможно? Рассказать леди Плейнсуорт правду о своем происхождении!

«Дело в том, что я не девственница. И меня зовут вовсе не Энн Уинтер. Да, я ранила ножом человека, и теперь он, как безумный, будет преследовать меня, пока не убьет».

Отчаянный, испуганный смешок вырвался из горла Энн. Прекрасная биография, ничего не скажешь.

– Да я просто приз, – сказала она в темноту и снова рассмеялась. А может, заплакала. Трудно сказать, что именно…

Наутро, прежде чем кто-то из членов семьи женского пола смог положить конец тому, что сам Дэниел считал неприличным поведением, он прошагал по коридору и громко постучал в дверь голубой гостевой спальни. Он уже был готов к отъезду, поскольку планировал поездку в Лондон в течение ближайшего часа.

Из комнаты не донеслось ни звука, поэтому Дэниел снова постучал. На этот раз он услышал шорох, сопровождаемый сонным:

– Войдите.

Он вошел и закрыл за собой дверь, как раз вовремя, чтобы услышать, как Энн ахнула:

– Милорд!

– Мне нужно поговорить с вами, – отчетливо ответил он.

Энн кивнула, стараясь натянуть одеяло до подбородка, что он искренне посчитал абсурдным, учитывая абсолютно непривлекательный мешок, который она натянула вместо ночной сорочки.

– Что вы здесь делаете? – осведомилась она, часто моргая.

– Сегодня я уезжаю в Лондон, – ответил он без обиняков.

Она ничего не ответила.

– Вы, конечно, уже успели узнать, что упряжь была перерезана.

Энн кивнула.

– Это лорд Рамсгейт. Кто-то из его людей. Возможно, тот, который буянил возле гостиницы. Я еще сказал вам, что он пьяница.

– И еще говорили, что он натворил. Устроил настоящий хаос.

– Совершенно верно, – согласился он, изо всех сил стараясь держаться абсолютно неподвижно. Если он шевельнется, если хотя бы на секунду поднимет воображаемое забрало, непонятно, что может произойти. Он может завопить. Ударить кулаком в стену.

Дэниел понимал только одно: в нем копится что-то бешеное, и каждый раз, когда он думал, что уже смирился, что его ярость не может распространиться дальше, что-то внутри взрывалось и потрескивало. Кожа натягивалась все туже, а гнев… бешенство стремилось вырваться на свободу.