Дома с Алисой истерика приключилась. Твердила она слово в слово все, что Лизавета в сердцах наболтала: «Я папку и дядю Андрея убила. Убийца я – вот кто я такая!» Вызвали врача, он успокоительное девушке вколол, матери посоветовал – глаз с нее не спускать, чтобы она чего-либо с собой не натворила. А как не спускать-то? Костя в городе учится, уедет через день-два, да и Анастасия Оськина работает… Люди ей сказали – лучше бы больничный взять. Анастасия Павловна совета послушалась. Сидит она дома неделю, сидит две. Алиса в себя вроде пришла, в школу отправилась. А Оськина от тоски и одиночества к бутылочке прикладываться начала… Рюмочку-другую выпьет, вроде и полегчает на душе. А что, на работу пока идти не надо, на люди выходить – тоже. Проводит Алису в школу и за бутылку хватается. Встретит дочку из школы – и опять выпивает потихоньку… Через месяц у Алисы рецидив произошел. В этот день мать ее к школе встречать не пришла. Лишнего приняла – и уснула. Проснулась от рыданий дочери. Начала выспрашивать, что случилось, а у дочери губы трясутся, речь какая-то путаная. Только и смогла Анастасия кое-как разобрать: «Лизка убьет меня. Она при всех грозилась…» Опять «Скорую» вызвала. Когда истерика у Алисы прекратилась, она бросилась к матери: «Давай из города уедем!» Мать ее отговаривать принялась, мол, куда ехать собралась? Во всей стране – ни одного родственника, голову приклонить негде. А здесь – и дом, и работа, и школа. Алиса заявила, что в школу она больше ни ногой. Оськина попыталась ее вразумить. А дочь уперлась – и все тут. «Меня, – говорит, – Лизка убьет! Каждый день меня подстерегает. Гадости говорит, грозится… Не пойду я в школу!» Уговаривала Оськина свою дочь, уговаривала, а потом рукой махнула, и к бутылочке, беду залить. Еще на две недели больничный продлила…

А через две недели вызвал ее начальник. «У тебя своя беда, у меня – своя. Дело страдает! Квартальный отчет на носу, а главный бухгалтер отсутствует. Или на работу выходи, или переведу тебя в уборщицы. Там ты и работать сможешь, деньги получать и за дочкой присматривать. У уборщицы такой ответственности нет, как у бухгалтера. Опять же, какая-никакая, а зарплата все же. А дочка твоя оправится – тогда вновь в бухгалтеры тебя переведу». Оськина оскорбилась. Ведущего специалиста – поломойкой сделать! Взяла и уволилась. На прощание еще и огрызнулась: провалит ваш новый бухгалтер квартальный отчет, прибежите мне в ножки кланяться, а я еще подумаю, возвращаться или нет!

Так Оськина без работы и осталась. Думала посидеть дома пару недель, потом новую работу поискать. Пока сидела, былые запасы тратила. И про бутылочку не забывала. Дочка тем временем совсем нелюдимой стала. Из дома носа не высунет. До магазина не дойдет. С головой одеялом укроется и лежит целыми днями в постели. Учителя школьные приходили – совестить девчонку. А ей хоть бы хны! Тогда сам директор пришел, консилиум с собой притащил. Решали, решали и надумали Алису в больницу определить, нервы подлечить. Мать сначала противилась, а потом сдалась. Увезли Алису в «психушку» – в городское отделение психоневрологического диспансера. Осталась Оськина в доме одна. Деньги закончились, пришлось ей устраиваться на работу. К тому времени состояние женщины было далеко от идеального. Пошла она работать все той же уборщицей в ближайший магазин. Зарплату в основном все больше натурой брала. Кое-что из еды, а на остальное – выпивку… При такой жизни, как водится, мужики в доме появляться начали, по большей части такие же любители спиртного. Покатилась Оськина по наклонной. День прошел – и ладно.

Так она и жила какое-то время. Но народ пословицы не с неба берет, а из жизни. Как говорится: беда одна не приходит. Нагрянула и к Оськиным новая беда. Из городского отделения милиции на Константина, сына Оськиной, бумага пришла. Испугалась женщина за свое чадо, рванула в город. Там она выяснила, что Константин задержан до выяснения обстоятельств. Якобы Костя участвовал в пьяной драке, в которой погиб молодой парень. Анастасия выпросила разрешение встретиться с Костиком. На свидании Костя был с матерью груб, велел в его дела не соваться, обвинял ее в том, что Оськина предала память отца, связавшись с алкашней. Видно, слухи о новых приятелях Оськиной и до города дошли. Анастасия Павловна поплакала и ни с чем домой возвратилась. Сил противостоять нахлынувшим разом несчастьям у нее не было. Гораздо легче – залить их водкой и забыться.

Когда Алису выписали из стационара, все ее одноклассники уже аттестаты зрелости получили. Приехала девушка домой – и не узнала родных стен. Кругом грязь, бутылки пустые, мужики незнакомые… Пьяная мать не сразу дочку узнала! А как узнала – мужиков выгнала, начала в квартире порядок наводить. Алиса, похоже, безучастно ко всему этому отнеслась. Пару недель дома пожила. А через две недели, пока мать ее после выпивки отсыпалась, собрала вещи – исчезла в неизвестном направлении. Ни записки не оставила, ни адреса. Искать дочку Оськина не стала.

На этом ее повествование закончилось. Анастасия Павловна задумчиво молчала, заново переживая события тех дней.

– Скажите, Костино дело чем закончилось? – вернула я женщину из прошлого в настоящее.

– Костя в тот раз выпутался. Да и не было на нем вины! Компанию ту он сразу бросил, закончил институт. Работать пошел. Я об этом только года полтора тому назад узнала. Сергей Витальевич помог, разыскал Костю… К тому времени я уже не пила, жила в этой квартире. Сын иногда навещает меня… Не часто, но я не жалуюсь. А вот Алису Сергею Витальевичу найти не удалось. Далеко, видно, уехала. Костя-то в Актобе жить остался, его легко было отыскать. Так как же насчет Алисочки? – взгляд женщины выразил напряжение.

Я вынуждена была выложить то, что знала.

– Боюсь, порадовать вас мне нечем, – сказала я.

И поведала Анастасии Павловне все, что знала о жизни Алисы и о ее смерти. Во время моего повествования из глаз Анастасии Павловны, не переставая, текли слезы. Сначала – от радости, потом – от горя. Когда я закончила, Анастасия Павловна спросила:

– А в наш город вы зачем приехали? Неужели только для того, чтобы разыскать меня и сообщить о смерти дочери?

– Не совсем, – медленно проговорила я, – к вам я приехала за недостающей информацией. Я надеялась найти здесь истоки и причины трагедии, произошедшей с вашей дочерью. Мне необходимо выяснить, кто убил вашу дочь.

– А для чего… разве это вернет мою девочку? Не лучше ли оставить все, как есть?

Я поморщилась:

– Давайте не будем вдаваться в философию, Анастасия Павловна! От вас мне нужна конкретная помощь. Ответьте на несколько вопросов, и я уйду.

Оськина кивнула, и я спросила:

– До ее отъезда у Алисы в городе были враги или недоброжелатели?

– Не было у нее врагов, Алиса сроду ни с кем не ссорилась. Да и какие враги у школьницы! Смех один.

– А Лиза? Она ведь ненавидела вашу дочь. Даже грозилась ее убить!

– Пустое это. Сказала под влиянием минуты – и забыла. Сколько той «убийце» лет-то было! Сама еще ребенок.

– Скажите, после переезда сюда вы встречались с Елизаветой Егоровой.