Клайва — Клэр не хотела возвращаться в разрушенный дом, Оушен была так травмирована, что по вечерам плакала, не могла заснуть.

На следующий день на дрожащих ногах пришла Сюзи и при виде хозяина зашлась счастливым лаем. Он помыл ее, покормил, почесал за ухом, но прошло немало времени, прежде чем собака успокоилась. Пришлось даже привязать ее к двери гаража, а то она все пыталась залезть к нему на руки.

Стали появляться готовые помочь друзья, жители отдаленной части их района. Они несли лопаты, грабли, тряпки. Сестра напоила всех кофе, накормила свежими булочками, и работа закипела: соседи дружно копались в грязи. Он плохо помнит, что происходило тогда вокруг, жил заторможенно, как во сне. Даже мысли еле ползали в голове: однажды он несколько часов искал ботинки, а нашел их там, где оставил, — в ванной комнате, рядом с унитазом. Потом приехали целые команды рабочих городских служб, вооруженные экскаваторами и мини-погрузчиками. Они закидали в кузова горы мусора, расчистили сливы, распилили и увезли стволы поваленных деревьев, разобрали валявшиеся на улицах провода, установили упавшие столбы электропередач.

Много дней подряд они с друзьями ковырялись в грязи и иле, но голова у него как будто отключилась, он забывал даже, как его зовут. Сестра пыталась руководить процессом, но его болезнь оказалась заразной: каждый день они собирались совершить очередной подвиг, но вскоре бессильно опускались на крыльцо. Да и что было спасать? От дома остался лишь ком грязи.

В этой грязи они находили странные вещи: оторванную ногу куклы Барби, трехколесный велосипед Оушен, нож для чистки овощей, мертвых золотых рыбок из их аквариума, зубные щетки. Холодильник, плита — все было покрыто грязью, ил осел в шкафах, въелся в матрасы. Разбухшие двери не закрывались, в доме воняло гнилью. В углу валялась осыпавшаяся елка. Механически он начал снимать с нее гирлянду, и вдруг у него перехватило дыхание — так накрыло его горе.

Он чуть не задохнулся тогда, но сестра, дернув гирлянду за другой конец, резко приказала:

— Гэвин, посмотри на меня! Вот так, хорошо. Дыши, милый, дыши. Смотри мне в глаза.

Но руки у него продолжали трястись. Время шло, а руки все тряслись, живот подводило, он не мог нормально спать. Приходили какие-то люди, приносили кастрюльки с супом, вермишелевую запеканку, пиво, ветчину. Вывозили ил из комнат на тележках, выкачивали его насосами, поливали комнаты чистой водой.

Потом и телевидение приехало: репортер из Си-эн-эн и местный новостной канал. Они взяли у него интервью, засняли на пленку разрушения. Оказывается, сотни людей, живших в деревянных домах на окраинах, как и он, в одночасье лишились всего, что нажили за свою жизнь. Он не мог представить, что кому-то сейчас хуже, чем ему, но, очевидно, репортеры не врали. Правда, только он, зажиточный белый человек, живший в приличном квартале, потерял сына — это была единственная человеческая жертва наводнения.

Его историю раструбили на всю страну, стали звонить незнакомые люди, видевшие его по телевизору. Приехал даже местный депутат, прошелся по дому в сопровождении маленькой, возраста Оушен, дочери, которая сделала несколько снимков на розовый пластмассовый фотоаппарат.

— А ну спрячь свою камеру, девочка! — шикнула на нее сестра Гэвина. — Вот еще, нашла себе развлечение! Убери немедленно!

Гэвин боялся, что Паола стукнет испуганную малышку.

Разгневанная сестра повернулась к депутату и перешла в наступление:

— А вы сюда какого хрена явились, спрашивается?! Что вы собираетесь предпринять с теми, кто виноват в этой трагедии? А?! С теми, кто повырубал все леса в округе? Вы что, совсем ничего не соображаете?! Новорожденный ребенок погиб! Утонул! Сын моего брата умер. И всё из-за вас! И что вы будете теперь делать?

Сестра, окончательно выйдя из себя, орала, что засудит депутата по самые яйца, что все они мерзавцы, поганые воры, хапуги, пидоры. Долго кричала она, обзывая члена местного совета и так и этак, ругалась как извозчик. Сама-то она живет в Англии, где демократия позволяет простым людям оскорблять правительство, а правительство обязано нести ответственность за содеянное. Депутат молча стоял рядом, внимательно слушал ее, не поднимая глаз.

* * *

Гэвин почти не разговаривал с Клэр в первые дни после наводнения. Через какое-то время она переехала от Клайва к своей матери, а Гэвин так и остался в разрушенном доме. Они общались по телефону, пару раз он заехал к теще, но не понимал, как подступиться к жене. Его раздражало, что Клэр не принимает участия в восстановлении их жилища, а она злилась, что он не утешает ее. Они отдалились друг от друга, каждый замкнулся в себе. Прибывший на место представитель страховой компании оценил ситуацию и пообещал, что им оплатят съемное жилье — на несколько месяцев — пока они не восстановят свой дом. Мистер Грант, начальник Гэвина, предоставил ему на две недели внеочередной отпуск. Его мать готовила, сестра возила обеды, соседи продолжали помогать.

Через какое-то время после похорон они переехали на съемную квартиру в элитный дом с бассейном и детской площадкой во дворе. Там было множество детей возраста Оушен, но она не хотела играть, сидела одна в своей комнате и, положив голову на подоконник, наблюдала за ними из окна.

Ночью, лежа в новой, незнакомой постели, он обнял жену, но вдруг почувствовал, как ее тело непроизвольно напряглось, стало чужим, холодным. Наверное, именно тогда он понял, что старая жизнь закончилась навсегда. Они с Клэр не обсуждали смерть сына. Ее горе оказалось слишком глубоким, оно разъело ее изнутри, сожрало ей душу, от прежней Клэр осталась пустая оболочка. Жившая в ней раньше искорка, та, что заставляла ее жить, смеяться, петь, целовать его, потухла. Да он и сам был не в лучшем состоянии. Его не оставляли вопросы: почему я? за что их так наказали? как им жить дальше? Они ведь оба старались создать идеальную семью, приложили столько усилий. В чем же их вина?

В том то и дело, что ни в чем. Просто им не повезло, они стали жертвами стихийного бедствия. Такое случается. В их трагедии не было ни злого умысла, ни божественного провидения. Они с Клэр чуть не умерли от горя, а природа этого даже не заметила.

Глава 16

ПОЛУЧЕЛОВЕК

Неделю спустя они снова выходят в море, держат путь в сторону архипелага Сан-Блас, что лежит к востоку от Панамского канала. Материковая земля рядом с архипелагом называется индейским именем Гуна-Яла, что значит «Земля гуна», но у нее есть и второе имя, совпадающее с названием