Путешественники, потрясённые новой опасностью, опасностью лишиться последней надежды, даже не заметили, что амазонка поднесла к губам свой «морской рог» и погрузила его в воду. Зов раковины был не слышен людям, но Пентесилея знала: дельфины слышат его за десятки стадиев. И едва не закричала от радости, когда заметила показавшиеся неподалёку знакомо изогнутые спинные плавники. Их было пять.

— Ближе они вряд ли подойдут, — сказала амазонка. — Держитесь. А я постараюсь добраться до корабля прежде, чем он удалится от нас.

Она поплыла навстречу дельфинам, не особенно быстро, словно и не собиралась приближаться вплотную. Важно было не испугать «морских коней». Пентесилея знала: в воде ей ни за что не догнать дельфина, если тот обратится в бегство. Надо было внушить им, что нет никакой опасности, чтобы они захотели подплыть к ней сами. Дельфины — страшно любопытные животные, на это их свойство и рассчитывала амазонка. Пока те приближались, она уже выбрала себе «коня» — того, что плыл впереди. Судя по очертаниям плавника, это был крупный дельфин-самец. С одной стороны, начав сопротивляться, такой зверь может оказаться опасен, может и выиграть схватку в воде, но вместе с тем плавает он быстрее остальных, скорее всего он и умнее других, а значит, раньше поймёт, чего от него хотят. Было и ещё одно соображение: если оседлать дельфина поменьше, то этот крупный самец, очевидно, вожак небольшой стаи, может напасть на всадницу, чтобы освободить своего товарища.

Как и думала Пентесилея, большой дельфин первым подплыл к ней почти вплотную. Он никогда не видел человека, и его маленькие глазки под здоровенным нависающим лбом выражали некоторое недоумение: что ещё за рыба появилась в этих местах? Она не казалась опасной, была не так уж велика, и зверь спокойно обошёл её сбоку, осмотрел и уже собирался отплыть, но тут «рыба» сделала какое-то странное движение, что-то длинное и тёмное, как щупальце головонога, взвилось над водой, и прежде чем дельфин успел осознать опасность, его толстую шею резко захлестнула ремённая петля. В следующее мгновение Пентесилея вскочила верхом на «морского коня», что есть силы стиснув коленями скользкую кожу.

Будто самый настоящий конь, дельфин взвился над водой, упал, перевернулся и заметался, стараясь сбросить всадницу. Казалось невероятным, что она сохраняет равновесие и удерживается на нём. Это было высшее искусство амазонки-наездницы, которым владеют не все они, и лишь очень немногие умеют покорить дикого дельфина. Обычно дельфинов сперва подманивают и приручают, кормят рыбой, приучают к близости человека, долго играют с ним в воде, после чего он уже спокойно позволяет амазонке сесть на свою спину или, накинув на его тело петлю, плыть, прицепившись к ней. Лишь некоторым удаётся одолеть неприручённого дельфина, оседлать и подчинить своей воле так же, как они делают на суше с лошадьми. Обычно царицу амазонок выбирают лишь из тех, кому по силам такой подвиг, хотя главными при выборе всегда остаются доблесть в битвах, находчивость и ум.

Почувствовав, что неведомое существо цепко держится на его спине, огромный дельфин резко ушёл в воду. Это было опасно — если он станет погружаться слишком быстро, кровь прихлынет к голове наездницы, и она может погибнуть. Кроме того, дельфин способен оставаться под водой куда дольше человека, и для Пентесилеи существовала вторая опасность — задохнуться. Но она действительно умела очень подолгу не дышать, а что до быстроты погружения, то это её не особенно пугало: дельфины — прекрасные пловцы, но не самые лучшие ныряльщики, они редко уходят в глубину по прямой, а погружаются с небольшой скоростью.

Надо сказать, вожак дельфиньей стаи и не стал уходить далеко в глубину, скорее всего он вовсе не догадывался о том, что его нежданный противник не умеет дышать под водой. Он пробкой вылетел наружу, вновь высоко подскочил, упал, перевернулся и хотел завертеться на месте, чтобы таким образом скинуть непрошеную всадницу. Но этого Пентесилея ему не позволила. Плотно стянув ремень на толстом загривке «морского коня», она перегнулась и сделала то, что делают со слишком упрямой лошадью: набросила на глаза животного кусок ткани. То была полоса её туники, которую молодая женщина заранее оторвала и намотала на руку, а теперь стремительно развернула и накинула так ловко, что тряпка закрыла оба глаза дельфина. Самым трудным было её закрепить — затянуть повязку можно было лишь на утином носу дельфина, но глаза находились куда дальше. Пришлось держать тряпицу согнутой рукой, а для этого почти лечь на спину «коня». Вздумай он теперь подпрыгнуть или нырнуть, всадница почти наверняка не смогла бы удержаться. Однако дельфин замер в воде, лишь мотая головой из стороны в сторону, затем резко дёрнулся и помчался вперёд, полагаясь теперь на быстроту бегства и, видимо, плохо понимая, что нельзя убежать от того, кто сидит на твоей спине. Впрочем, так же поступают олень или кабан, когда на них вскакивает пантера — они мчатся со страшным всадником на спине, пока не падают мёртвыми.

Благодаря ловкости Пентесилеи, с помощью ремённого поводка в последний момент развернувшей голову зверя в нужную сторону, дельфин помчался как раз к далёкому кораблю, пересекая направление его движения.

Повязка вскоре соскользнула с глаз «морского коня» — Пентесилея не могла удерживаться при такой большой скорости, оставаясь в согнутом положении. Однако «конь» продолжал мчаться по прямой — теперь он был одержим только страхом и желанием избавиться от своей ноши.

Корабль становился всё ближе. Амазонка уже различала его высокие стройные борта и отверстия для весел, видела, как эти вёсла взмахивают и вспенивают воду у бортов. То был ахейский корабль, и она понимала, что, скорее всего это корабль Неоптолема.

Судно, на парусах и вёслах, гало быстро, но всё же не с такой скоростью, с какой мчался обезумевший от ужаса дельфин.

Оставалось преодолеть ещё три-четыре стадия, когда вдруг «морской конь» — возможно, почувствовав, что всадница стала уставать, решил вновь сделать попытку вырваться. Он внезапно высоко подскочил из воды и на лету перевернулся. Пентесилея усидела во время прыжка, однако при ударе о воду немного съехала вбок, и, чтобы выровнять равновесие, ей пришлось резко вытянуть вперёд ноги. И в этот миг, извернувшись, дельфин ухватил её левую лодыжку своими острыми, как иглы, зубами. Боль была пронзительной и резкой. Пентесилея выпустила ремённую петлю, изогнулась, достала до рукояти ножа. Она любила дельфинов почти так же, как лошадей, и ей не хотелось убивать «морского коня», хотя сейчас тот мог убить её, а от неё слишком многое зависело. Удар ножом в основание верхнего плавника не был смертельным, однако зверь тотчас разжал челюсти. Ещё один укол в щёку ниже глаза заставил его отпрянуть, и он уже не думал о новом нападении.

Пентесилея посмотрела в сторону корабля. Тот был близко, очень близко. И, самое главное, её увидели оттуда! Скорее всего с корабля заметили выпрыгнувшего из воды огромного дельфина и разглядели фигуру всадницы на нём. Амазонка видела, как сгрудились у правого борта несколько человек, видела, что гребцы оставили вёсла и привстали со своих мест. Многие указывали на неё, издали долетали изумлённые возгласы.

— О боги, они, возможно, думают, что я — нереида или морская нимфа! — прошептала молодая женщина. — Если так, они побоятся приблизиться ко мне.