— На площадь ее, — посмотрел тэрну в глаза. Без меня не начинать! На пару дней в клетку… — добавив, — плевать, что сделаешь с ней, но до казни чтобы была жива! Двинулся к двери, застыв на месте.

Резко схватил за глотку тэрна:

— Почему на тебе ее запах?! — смотрю в глаза, сжимая его глотку. Я мог пробраться ему в мозги и сделать из них вязкую кашу, но где-то на задворках своего разума понимал, что сейчас мной двигает зверь и эмоции, которые она разожгла.

— От него, — прохрипел этот кусок мяса, кивая на труп эрна.

Хрустнул шеей, отпуская его. Вполне походило на правду, раздраженно повел левым плечом.

Стоило только уловить тонкий шлейф ее духов на его одежде, и его уже разрывало на части от дикой ненависти и желания впиться зубами в его шею.

Убить. Изувечить. Разодрать на части.

Глаза мэрна вспыхнули так, что даже огонь казался бы блеклой тенью.

Тэрн, чувствовал звериную ярость своего правителя, двинулся к Амаре. Витар втянул еще раз воздух, но не учуял от тэрна страх или ложь.

Девушка простонала, испуганно захлопала глазами, быстро шевеля своими соблазнительным губами одно и тоже, что это невозможно…

Уголки губ мэрна взметнулись вверх от ее наигранного испуга. Он посмотрел на облупленный потолок, мотнув головой от дикого отвращения к ней и стремительно направился к выходу из этого дома.

Глава 22

Люди стекались на черную площадь со всего города в ожидании представления. Они обступили воинов, смотрели и ждали, когда объявится та, что осмелилась лечь под другого сразу же после покоев самого мэрна.

Стража вывела меня из дома, волоча под руки. Воины остановились лишь для того, чтобы надеть на мои запястья и щиколотки железные кандалы, прицепляя к ним короткую и длинную цепь, потянув за собой, как скотину на убой.

Люди сразу оживились и залепетали. Они вытягивали свои шеи, пытаясь разглядеть меня, наложницу-шлюху. И вид им нравился. Они требовали крови. И им плевать, чья кровь прольется сегодня.

Шум и гул взбесившейся толпы оглушал. Те, кто был вчера мне другом, стал злейшим врагом, я заглядывала каждому в глаза и не узнавала в них людей, они были словно обезумевшие звери, жаждущие свежую плоть. Стало противно от них.

Шлепок мокрой грязи получила в лицо. Дернулась от неожиданности.

— Шлюха эрнов! — торжествующие голоса сумасшедших женщин.

Снова шлепки, уже в грудь и спину.

Я небрежно вытерла рукавом платья лицо, размазывая на нем рыжую грязь.

— Пошла, давай, — натянул на себя металлическую цепь впереди идущий воин.

Споткнувшись и запутавшись в подоле своего платья, рухнула на землю, зашипев от резкой боли. Острые камни вонзились в колени, словно битое стекло.

— Подстилка мэрна, — сильный удар по голове от женщины с грязными волосами, свисающими неаккуратными серыми паклями с ее плеч.

Отползла подальше от нее, кандалы на руках сильно резанули запястья, впиваясь в кожу своей шершавой облезшей ржавчиной.

— А ну, пошла отсюда! — эрн опалил ее одежду сорвавшимся с его ладоней пламенем, предупреждая о том, чтобы не подходила к нам ближе.

— Нам еще заработать на ней надо, — мерзко заржал он, сплевывая густую слюну рядом со мной.

С отвращением посмотрела на него.

— Встала! — разозлился он, дергая на себя, протащив меня за цепь по неровной поверхности камней черной площади.

Взвыла от жуткой боли.

Он остановился, спокойно смотря на мои попытки быстрее подняться, чтобы этот больной эрн не смог протащить меня снова до клетки, стирая мои колени до самых костей.

Два воина, не выдержав моих попыток подняться, больно схватили под руки, и как тушку испорченного мяса закинули в клетку к остальным таким же, как и я.

Вонь разложившихся и немытых тел ворвалась в мои легкие, заставляя слезиться глаза.

Вся грязная, истерзанная, в крови, подняла голову, окинув толпу непонимающим взглядом.

Люди стали хлопать впереди идущему тэрну и ликовать. Видимо, сегодня улица была наполнена теми, кто поддерживал пытки и смерть.

Его глаза недобро сощурились, когда он подвесил за глотку на уже не пустующем столбе женщину напротив нашей клетки. Тэрн Вашт безжалостно оставил её висеть, как тушу, хрипящую и содрогающуюся. А толпа с замиранием сердца слушала это… Я думала, что смогу побороть страх неизбежного, но показательная казнь, устроенная для меня тэрном, лишь окончательно меня добила.

Тёмные брызги, непрекращающийся хрип и людские крики… Восторженные крики…

Оглядела тех, с кем мне предстоит провести последние дни в этой клетке. Их было сложно назвать даже подобием людей, бешеные от голода глаза, худощавые тела, их черепа обтягивала бледная сухая кожа, а их губы обветрились от жажды. Кто-то сидел, прислонившись к ржавым толстым прутьям клетки, еле хрипя и смиренно ожидая свою смерть, кто-то продолжал молиться, выпрашивая хлеб у мимо проходящих эрнов и людей, а кто-то просто сошел с ума, сидя на сером песке, раскачиваясь из стороны в сторону, шепча одни и те же неразборчивые слова.

Чьи-то руки потянулись к моему плечу, откинула их от себя, отползая назад. Мерзкий шепот лысого беззубого мужчины и его блестящий скользкий взгляд на мне. Резко поднялась, медленно двигаясь назад спиной, упираясь в клетку. Никто и не собирался идти в мою сторону, у них не было на это сил и желания, всё, что осталось у этих людей — только голодные инстинкты.

Люди кричали, взывали к древним о помощи, пока их тела подвергались пыткам, а у кого-то дни уже были сочтены, они безмолвно висели на столбе, уже не в силах отбиваться от кружащих и пожирающих их живьем стервятников. Прикрыла глаза. Я старалась не смотреть в их сторону, не слушать их крики. Витар не сможет так со мной поступить. Накажет, но не допустит… Он придет за мной. Положила ладонь на низ живота, не так я представляла свой первый раз, сильнее зажмурила глаза, будто это могло мне помочь стереть все из моей памяти.

— Грязная сука! Эта тварь шила для моего мужа! Она, наверное, со всеми мужьями переспала!! Тварь!!! — снова прилетело мне со стороны центральной площади, если бы не воины, что охраняли клетки, меня бы разорвали, даже не дав до нее дойти.

— Не обращай внимания, скоро затихнут, — прокаркала седовласая жещина в конце этой клетки.

Посмотрела ей в глаза, но не увидела там жизни. Пустота и скука. Безразличие ко всему. Сухая ладонь схватилась за мое запястье, отдернула свою руку, звонко ударяя цепями о железные прутья.

Беззубая женщина мягко улыбнулась мне:

— Не бойся меня! Всё когда-то проходит… боль, утрата, ненависть, — снова мне