с моего лица, открывая хищный оскал, предназначенный ей.

Она широко распахнула глаза, а ее зрачки от страха сильнее расширились.

Узнала его.

Выдернула свое лицо из моей ладони, бросив на меня этот высокомерный взгляд, вздернув подбородок:

— Я никуда не пойду… — глухо сказала она.

— Совсем глупая?! — прорычал, выходя из себя. — Шрам! На коня ее, пока не прибил, — разворачиваюсь и выхожу, еле сдерживая себя, чтобы никого не убить.

— Херов дров?! — недовольно простонал Шрам в спину своему главнокомандующему, вскидывая руки в сторону и сплевывая тонкую веточку в пыль.

Осман только пожимает плечами, взбираясь на своего коня.

— Так… ты сама сядешь на коня или тебя к нему привязать? — поинтересовался Шрам у испуганной девушки.

Молчит с расширенными от испуга глазами.

— Стервятника мне в жопу… — промычал эрн, упираясь руками в колени, — все бабы как бабы, откуда ты такая на нашу голову-то взялась? Ладно, придется привязать, — выпрямился, направляясь к ней.

— Я сама, — рыкнула она.

— Опаньки… Коня моего не запачкай, — хохотнул здоровяк.

— Шрам!!! — рявкнул Иштар.

— Коня выбирали… — снова заржал Шрам.

Глава 24

Мужчина медленно пересекал зал, крепко сжимая золотую чашу с вином, неотрывно следя за мной. Остановился у низкого стола. Опускаясь на невысокий диван, усыпанный ворохом золотистых подушек, протянул руку ко мне, его взгляд раздевал, ощутимо касался, пробегал по изгибам моего тела.

Иштар, так звали того, перед кем я стояла в центре этого зала.

— Тебе не впервой удовлетворять мужчин, чего застыла, подойди сюда.

В его черных глазах красными углями тлела раскалённая похоть.

Клокочущая злость стала застилать мне глаза, вызывая отвращение ко всему в этом доме, к запахам мерзких благовоний, терпкого вина в их чашах и нескончаемому гулу разговоров, которыми наполняли этот зал его воины и друзья, сидящие на подушках напротив этого ублюдка, который решил втоптать меня в грязь, заставив пройти снова через все круги ада. Я не могла сделать то, о чём он просил. Из меня выплескивались обида, смешавшаяся с усталостью, и страх с жуткой ненавистью. Я разрывалась от ужаса и осознания того, что меня ждет в этом доме из серых и черных камней на окраине города посреди безжизненной пустыни. Моя душа металась в агонии. К горлу подкатывала обречённость.

Моя спина была напряжена настолько, что я чувствовала боль от ноющих мышц, а руки сжимались в кулаки так сильно, что ногти больно впивались в ладони, оставляя маленькие лунки от них.

— Я удовлетворяю только мужчин, а не зверей! — каждое мое слово было, как порыв к свободе, приступ моего откровения и принятия того, что все повторится вновь, только будет еще больнее, и я не смогу больше никогда отмыться от налипшей на меня грязи.

Единственное, что я могла сейчас сделать — это стереть самодовольную ухмылку с его лица.

Шум голосов его друзей за моей спиной резко стих, погрузив нас в непривычную тишину.

Он неотрывно смотрел на меня, казалось, даже не моргал.

Время замерло, будто совсем исчезло, пока он смотрел, как блестят от гнева мои глаза, вздымается от ужаса моя грудь и мерцает от пота разгорячённая кожа.

Его молчание. Сжатые губы. Короткий кивок кому-то за моей спиной.

Резким рывком он встал со своего места и уверенно шагнул ко мне.

— А теперь посмотри мне в глаза и повтори то, что сейчас сказала! — опасно прорычал он.

Я отпрянула назад.

Он приближался, глядя в одну-единственную точку — на меня, потому что я была его целью. Он тяжело дышал, вглядываясь в мое лицо.

От страха замялась, а язык прилип к нёбу.

Его взгляд упал на мои губы, но быстро поднялся к глазам.

Мужчина улыбнулся самым уголком губ:

— Может, станцуешь для нас, девочка?

«Девочка…»

Обрывки прежде бессмысленных фраз из видений медленно складывались в единую картину в моей голове, но недоставало каких-то деталей…

Сердце пропустило удар. То, как он это произнес, заставило сжаться всё внутри меня, но не от страха… Нет, это не он. Не из моего видения. Мотаю отрицательно головой. Этого не может быть…

Схватилась за платье, сильно сжимая его на своей груди, пытаясь унять свое сердце. Растерянно смотрю на мужчину.

— Нет?! — усмехнулся он, вопросительно выгнув бровь, не прекращая надвигаться на меня.

Между его бровей пролегла глубокая складка, взгляд потяжелел, пробирая меня до самых костей. Глаза словно потухли, в них читалось разочарование. Он вплотную подошел ко мне.

Устала бояться, трястись, казалось, что отключились все инстинкты, отвечающие за мою жизнь.

Опустила руки, расправляя плечи. Посмотрела ему прямо в глаза, окинув ненавидящим взглядом.

— День единения в следующем году! — прошипела ему крайне дерзко.

Наши взгляды столкнулись, высекая искры, воздух стал ощутимо тяжелым.

— Так станцуй просто так для обычных воинов, — продолжал давить на меня, этот зверь.

Слуги, что заходили в зал, подливая вино и меняя пустые тарелки на полные, замирали на месте, следя за тем, что разворачивалось у них на глазах.

Все это время его друзья не проронили и слова.

— Нет! — отчеканила я, сжимая руками платье на своих бедрах.

Тяжело дыша, смотрела прямо ему в глаза.

— А может, мы не достойны твоего внимания? Так у нас есть деньги. — Осман, дай мне мешок золота, — спокойно попросил Иштар у светловолосого эрна за моей спиной.

Тот вложил в его ладонь увесистый мешок с золотыми монетами.

Он кинул деньги к моим ногам.

— Достаточно?! — процедил он, — или еще?!

— Осман, — потребовал еще, вытягивая ладонь, не отрывая от меня взгляда.

— Иш?! Может, хватит? — глухо спросил этого зверя бритоголовый здоровяк.

— Я тебя спрашивал?! — рявкнул на него.

Осман положил на его грубую ладонь еще мешок с золотом.

Зверь снова кинул его к моим ногам.

— А теперь, девочка, станцуешь?! — серьезно спросил он.

Этот голос хлестнул меня по спине, заставив резко выпрямиться. Перед глазами: я танцевала, сливаясь в страстном танце с этим голосом: «Танцуй, девочка…»

Хриплый, бархатный голос. От этого голоса хотелось взорваться огненными искрами, провести рукой по рельефному телу, очерчивая пальцами каждый шрам на его загорелой коже после сражений. Нежно ласкать его губы, с которых срывается его «девочка».

Дернула головой, смахивая нахлынувшее наваждение. Он не мог принадлежать ему.

Иштар пристально смотрел мне в глаза. Пожирал каждую эмоцию, что отражалась на моем лице. Я не отводила взгляда, прожигая своим.

— Засунь себе их в…

Не успела договорить, как он обхватил мое лицо руками и ворвался в мой рот своим языком, развратным, настойчивым, подавляющим… поцелуем. Грубые ладони мужчины начали бродить по моему телу, вдавливая в свое мускулистое горячее тело.