– Если бы я мог вернуть время назад, я бы провел эти три года с тобой. И это были бы наши лучшие три года.

Он смотрел на дорогу, трусливо избегая реакции.

– Как хорошо, что время – не твоя стезя.

Ответ вырывался из нее с такой злобной издевкой, что невольно запечатлелся в душе горькой нотой.

* * *

Смерть Горана оказалась неожиданно ощутимой, словно связующая нить, ставшая для Данте путами, оборвалась и подарила свободу.

Он не скорбел о смерти брата. Скорбь и сострадание не стали умениями, сопутствующими пробуждению Данте. Он был открыт другим, не менее искренним чувствам: жгучей обиде, щемящей жалости к себе, уязвленному самолюбию, страху.

Пробуждение Данте приняло иной характер, но вдохнуло в него жизнь.

Лоркан отреагировал на смерть Горана с несвойственной ему до этого паникой и яростью. Данте не успел уследить, как хозяин бросился из дома прочь в каком-то отталкивающем умоисступлении и исчез. Потребовалось время, чтобы набраться храбрости и последовать за ним.

Данте застал Лоркана в саду, отгородившимся ото всех у плесневелой статуи. Складывалось необыкновенное по степени глупости впечатление, что дьявол хотел найти утешения у каменной девы, и Данте отчего-то не рискнул нарушить его одиночество. Но иллюзия того, что покровитель искал в саду умиротворения, улетучилась, как только Лоркан начал громогласно взывать к мраморному изваянию на незнакомом языке. И хоть Данте охватило нешуточное беспокойство, любопытство стало сильнее.

Налетел ледяной шквал, срывая листья с кустарников. Подле Лоркана заклубился колдовской туман. Нечеловеческие возгласы дьявола заполнили собой весь сад, ветер подхватывал их зловещий отклик и разносил дальше по округе. Пространство рядом с каменной девой будто обрело форму материи и дало трещину, а из возникшей бреши вырвался ослепительно яркий свет, томившийся в небытие, как в заточении, и ждавший своего освобождения.

Все это время закованная в мраморе дева хранила разлом между мирами.

Даже находясь на расстоянии, Данте ощущал изливающуюся из трещины магию. Колючими мурашками она бежала по его щекам, спине, забиралась под кожу и стремилась достигнуть сердца. А вместе с магией из разлома струилось серебристое сияние. Лоркан звал кого-то из светящийся бездны, и бездна откликнулась. В трещине показалась фигура впечатляющего размера и чудовищных очертаний. На зов Лоркана явился рогатый урод с мечом наперевес.

Рыцарь ада.

* * *

В небе тяжело висела полная луна. Прохладная ночь окутывала свежим хвойным воздухом и звучала стрекотом букашек в траве. Спокойствие сонной природы казалось странным на фоне нарастающего внутри волнения.

Джеймс припарковал машину поодаль от поместья «Элфорд», здраво рассудив, что ни к чему заранее уведомлять врагов о прибытии. Небо над особняком накрыла тонкая вуаль сияния от уличного освещения. Нина уставилась ввысь, зачарованная мыслями о том, какое будущее готовил им Люциус. Было бы проще не знать о его способностях: меньше поводов для переживаний, меньше времени на раздумья, больше естественности.

– Я верно понял, что Люк сказал нам быть здесь, и мы приперлись без всякого плана? – голос Джеймса возвратил Нину к реальности.

– Именно так.

Как бы парадоксально ни звучало, но их действия без плана – выверенный план Люка.

Джеймс открыл набитый оружием багажник и замер, пройдясь по содержимому оценивающим взглядом. Какая-то мысль легла на его лицо, окрасив суровостью. Нина приблизилась.

– Ты остаешься, – резко заявил он и начал заполнять внутренние карманы куртки запасными магазинами с патронами.

Такая бескомпромиссная констатация факта вызвала у Нины категорическое несогласие. Она воззрилась на Джеймса с очевидным протестом, но тот прикинулся, что не замечает ее. Это он умел делать лучше всех.

– Грей, возьми, – демонстрируя активную занятость, Джеймс протянул в сторону Грейсона пистолет. – Не все ж в рукопашную идти.

В глазах Грея отобразилось недоверие. Он собрался взять оружие, но Джеймс отвел руку в сторону, будто задирая его, и серьезно сказал:

– Или ты перебьешь всех нас.

– Я контролирую себя.

– Неужели? С каких пор?

– С тех самых, как ты вернулся, – ответил Грей, озлобленно глядя на Джеймса. – Пришлось научиться, чтобы случайно не размазать твою болтливую башку по стенке.

Джеймс положил в его ладонь пистолет, изображая своим видом, что вопросов больше не имеет. Лязг присоединяемого магазина тут же отвлек его – возле багажника копошился Кай, увидев которого, Джеймс надменно скрестил руки на груди.

– Эй, сучонок, давай быстрее, мы закрываемся.

– Меня зовут Кай.

– Да хоть папа римский.

Джеймс поднес зажигалку к сигарете и закурил, чтобы ослабить напряжение. Нина ждала подобного момента, когда смогла бы привлечь его внимание, и призывно щелкнула пальцами.

– Джеймс!

– Надеюсь, ты собираешься подарить прощальный поцелуй, потому что иначе мой ответ «нет».

– Я иду с вами.

– Поверь, обуза нам ни к чему.

Нина едва не задохнулась от возмущения. Руки горели нанести удар по заносчивой физиономии мужчины, который ни во что ее не ставил, но вместо этого она до скрежета сомкнула зубы, призвав себя к здравомыслию.

Джеймс по-прежнему видел в ней хрупкую смертную, и это задевало Нину, возможно, даже сильнее прочих обид. Должно быть, шрамы на ее теле трактовались им как уязвимость, но, если бы Джеймс захотел, он увидел бы в них проявление силы и стойкости.

– Кай, – протянутой ладонью Нина попросила его дать оружие. Он понял ее без слов и вручил боевой нож, придерживая за стальное лезвие.

– Ты предатель!

– Она все равно бы пошла.

– Да кто бы, сука, сомневался! – Джеймс стиснул сигарету в зубах и с силой захлопнул багажник.

Кай закатил глаза и оставил Нину отстаивать свои права самостоятельно. Убедившись, что никто не станет свидетелем дальнейшего разговора, Нина въедливо заглянула Джеймсу в лицо и возразила:

– Я никогда не была обузой.

– Знаю, – внезапно согласился он, чем вызвал некоторое недоумение.

– Тогда в чем дело?

– Не хочу рисковать тобой! – выпалил он так, будто эти слова слишком долго томились внутри. И тем не менее они нисколько не сбавили накала, подкинув в перепалку только новую искру гнева.

– Прекрати меня недооценивать! – воскликнула Нина.

– Прекрати меня мучить!

Они безмолвно сверлили друг друга взглядами, прерывисто дыша в пылу горячего спора. Джеймс сдался первым под напором упрямых серых глаз и обреченно всплеснул руками.

– Что я должен сделать, чтобы ты осталась?

Нина целиком осознавала выигрышность своего положения, она могла просить буквально что угодно: деньги, роскошь, извращенные удовольствия. Этот вопрос мог заключить Джеймса в рабство. Но что толку от взвешивания выгод, когда за решение взялось раненое сердце.

– Как только все закончится, снова исчезнуть из моей жизни.

Джеймс застыл, казалось, что дышать перестал, храня на лице сердитое выражение. Из всех возможных желаний ему явно не