Красуется. Поворачивает, и так, и эдак.

— Прикройся, — рычит Басов, и я наконец-то отвисаю, а затем и вовсе отворачиваюсь, чтобы не спровоцировать ещё больший конфликт.

Ведь сейчас всем вокруг понятно, что воздух между парнями искрит в предгрозовом предвкушении.

И только Аммо всё нипочём. Он хохочет. Подмигивает мне и лишь тогда скрывается с наших глаз, не забывая кинуть на ходу слова, обращённые ко мне одной:

— Ника, я не шутил… зря, зря, зря…

Боже!

Глава 26.2

Вероника

— О чём он говорил тебе? — несколькими минутами позже всё-таки устроил мне допрос с пристрастием Басов, когда мы вновь уселись в машину и устремились в сторону пляжей.

— Да так, ерунда…

— Я задал тебе вопрос, Истома, — переплёл наши пальцы Ярослав и ощутимо их сжал, вынуждая меня выдать больше конкретики.

— А может, не надо? Он же твой лучший друг.

— Начнём отношения со лжи? — прищуривается парень.

— Нет, но…

— Тогда отвечай мне. Я не хочу, чтобы между нами были секреты, недоговорённости и недопонимания. Окей?

Вздыхаю. Чувствую, как потеют ладони. Суматошно перебираю слова, чтобы подобрать максимально правильные в такой непростой и однозначно щекотливой ситуации.

— Рафаэль считает, что я зря выбрала тебя, — выдала и зажмурилась.

— А кого надо было?

— Его, — выпалила я всё-таки и замерла, ожидая реакцию Басова.

Но то, что я получила от него, максимально удивило меня. Ярослав, до этого натянутый как струна, в момент расслабился, а потом и вовсе улыбнулся по-мальчишески открыто и легко.

— Мило, — покачал головой и продолжил сосредоточенно вести автомобиль.

— Мило? — недоумённо переспросила я, когда в течение минут пяти мы просто ехали в полной тишине, наблюдая за тем, как день клонится к своему закату.

— Угу, — кивнул парень, — всё по стандарту, Истома. Аммо маниакально подозрителен и просто переживает за то, с кем именно ты решила встречаться. Со мной или с моим статусом и бабками.

— Что? — ахнула я.

— Прости, — пожал он плечами, — издержки нашего образа жизни.

— То есть?

— Слишком много пятиминуток, Истома. Слишком мало искренности. Только торгово-рыночные отношения, только хард-кор. Мой мир полон людей, у которых мораль поставлена на паузу, а совесть заблокирована. Я и сам думал, что такой же, пока не встретил тебя и не узнал, что у меня есть сердце. И оно способно биться только для того, кто его реанимировал. Для тебя.

Глаза в глаза и между нами проскальзывает фантомная молния. Воздух разрядился и потрескивает. А по венам вместо крови бежит крутой кипяток.

— Для тебя, Истома, — повторяет он и, наклоняясь ко мне вплотную, трётся своим носом о мой.

— Я всё равно ничего не понимаю, — шепчу в полубреду от его близости.

— И слава богу, — хмыкнул Басов и перевёл тему разговора, — почти на месте.

— Погоди! То есть, это была проверка?

— Банально, но да, — хмыкнул Ярослав и, припарковавшись, заглушил двигатель, — Аммо мастер своего дела.

— В смысле?

— Он первоклассный лжец.

— А ты? — задохнулась я, ожидая его ответа.

— А я его учитель, — рассмеялся Басов, затем чмокнул меня в щеку и уже более серьёзным тоном добавил, — шутю.

И пока я пребывала в прострации от его слов, парень уже вёл меня к ресторанчику, который завис над морем на почти отвесной скале, обещая своим гостям потрясающие виды на закат, парящих чаек и бесконечно прекрасное море.

Там Ярослав усадил меня на мягкий топчан, расположенный под огромным стеклянным куполом, и счастливо выдохнул, переплетая наши пальцы. А я как зачарованная смотрела на большой букет ярко-алых роз, лежащий на низком столике, и огромное количество воздушных шаров со светодиодами, которые парили под самым куполом и освещали все вокруг своим мягким светом.

— Как красиво, — шептала я.

— Ты красивее, Истома, — вторил мне в ответ, Басов и целовал меня, целовал, целовал…

И был ужин, торт с восемнадцатью свечками, сокровенное желание ужасно непристойного характера, сказанное мне на ухо, беседы обо всём и ни о чём, жаркие прикосновения и взгляды, говорящие нам о том, что это все только начала нашего долгого пути рука об руку.

Почти сказка.

Параллельная вселенная, о которой я совсем не имела понятия.

Я попаданка. А Басов — мой волшебный принц Драконов, который влюбился в меня вопреки всем законам, правилам и убеждениям. И я была готова отдать всё на свете, чтобы не возвращаться в свой прежний мир, полный чудовищ под прикрытием лживой маски моих «любящих» родственников.

«—Бабушка, какие у вас большие зубы!

— А это чтоб скорее съесть тебя, дитя мое!»

Но всему приходит конец. Закончилось и волшебное время, отведённое мне наедине с Ярославом Басовым — мальчиком, рядом с которым я чувствовала себя пьяной без вина и счастливой просто так. Потому что мы теперь вместе.

— Молекула, — словно извиняясь, произнес парень, демонстрируя мне экран своего навороченного смартфона.

Короткий разговор и я понимаю, что моя мама уже выпила из бедного педагога все соки, требуя меня домой.

— Пора? — вздохнула я, чувствуя себя в высшей степени несчастной.

— Пора, — кивнул Басов и недовольно отшвырнул гаджет.

А затем набросился на мои губы словно одержимый и так зацеловал, что за спиной у меня форменно отрасли крылья, вознося меня в небесную высь, где не существует ничего и никого, кроме нас.

— Ярослав, — шептала я в полубреду, одёргивая его наглые руки, что раз за разом совершали набеги под моё худи или того хуже — за резинку штанов, сладко прихватывая меня за ягодицы.

Вот только у Басова на все мои возражения был один ответ, который я, на его счастье, не знала, чем крыть.

— Всё, Истома, я дорвался. Ты моя. И тормоза нам не нужны. Поверь, — каждое его слово было словно гвоздь, забитый в крышку гроба моей выдержки и благоразумия.

— Ах, — укусил меня за мочку и чуть потянул.

— Вот, правильные слова — произноси их почаще, — выдохнул Басов, а затем закинул меня на себя и с силой потянул ближе, пока наши бёдра с искрами не соприкоснулись.

— Боже!

— Да, я здесь…

Вот только после второго звонка Молекулы нам всё-таки, с протяжным и протестующим стоном, но пришлось оторваться друг от друга, а потом сесть в машину и понестись в сторону моего дома. А там мы, не в силах смириться с будущим расставанием, снова набросились друг на друга.

Языки сталкивались, высекая разноцветные фейерверки. На губах — дурманящий эфир. Внутри нас — огненный смерч, сносящий всё на своём пути.

Что там говорила мама о том, что мне нельзя? П-ф-ф, да плевать!

— Мне пора? — скорее спрашиваю я со стоном.

— Чёрт, Истома, на хрен твою маму! — рычит