— Вы совершенно правы, — подтвердил унимиец. — Бонтонцы решили раз и навсегда покончить со своим южным соседом. Столь мощную армию враг никогда не собирал.

Землянин вопросительно взглянул на Карса. Чуть поспешно властелин сказал:

— Прошу прощения, я вас не представил. Мой лучший друг Олесь Храбров…

Русич вежливо кивнул.

— Начальник гарнизона майор Ленк, — продолжил оливиец. — Мы с ним неплохо здесь повоевали. Славная получилась драка…

— Заметно, — вымолвил Храбров. — Трупов больше, чем камней. Эскадроны прибыли сюда, чтобы помочь удержать крепость. Но задачу придется менять. Защищать по сути дела уже нечего.

— Возражаю! — нервно выкрикнул офицер. — У меня есть приказ оборонять Кростон до последнего солдата. Я призывал солдат выполнить долг до конца. А теперь, когда у нас появились шансы на успех, — сдать форт неприятелю?

В ответ Олесь только пожал плечами. Указав на кавалеристов, землянин произнес:

— Там находится полковник Освальд. Именно он принимает окончательные решения. Мы лишь даем советы.

Воины быстро зашагали к эскадрону всадников.

Тем временем, события на поле боя развивались стремительно. Уничтожив катапульты, конница мендонцев разметала пехотные отряды противника и поскакала к крепости. Разгоряченные схваткой воины бурно обсуждали перипетии сражения.

Впрочем, бонтонцы тоже постепенно приходили в себя. К Кростону спешно подтягивались отборные части. Все более интенсивным становился огонь снайперов. Вскрикнув, схватился за грудь и выпал из седла один из всадников. Почти тут же дико заржала лошадь и, подминая седока, повалилась на землю.

— Вы чересчур медлили, — нетерпеливо воскликнул Освальд, заметив приближающихся защитников форта. — Здесь становится слишком жарко. Еще четверть часа — и противник бросит на нас тяжелую кавалерию.

— Мы встретим захватчиков достойно, как делали уже не раз, — гордо ответил Ленк. — Заводите людей в крепость. Ее стены послужат укрытием.

Полковнику показалось, что он ослышался. Маркиз склонился к офицеру и тихо спросил:

— Майор, вы хорошо себя чувствуете? Какие стены? Перед нами руины. И к вечеру враг овладеет ими. Нет! Бездарно терять полтысячи отличных бойцов я не намерен.

— А приказ штаба? — раздраженно воскликнул начальник гарнизона.

— Когда принималось решение, мы надеялись, что укрепления Кростона выдержат штурм и осаду, — вмешался русич. — Пополнение форту было необходимо, как воздух. Сейчас же ситуация в корне изменилась. Сутки назад неприятель начал продвижение на юг в другом направлении. Здесь осталось около двух тысяч солдат. Именно по этой причине наш прорыв и удался. Крепость оправдала возложенные на нее надежды и задержала захватчиков почти на трое суток. Оглянитесь вокруг, защищать больше нечего. Будет лучше, если солдаты отойдут на новый рубеж и создадут вторую линию обороны.

Ленк внимательно слушал союзника, время от времени отрицательно покачивая головой. Наконец, унимиец произнес:

— Наверное, вы правы. Эскадронам нечего делать в Кростоне. Но это мой форт. Ни один бонтонец не ступит на его территорию, пока я жив…

Неожиданно на поле появился скачущий во весь опор всадник. Наездник не жалел лошади и нещадно нахлестывал ее плетью.

Спустя пару минут посыльный, с трудом сдерживая коня, замер возле Освальда. И животное, и человек едва дышали.

Глотая слова, воин хриплым голосом прошептал:

— От майора Юланда… Противник давит… с двух сторон. Коридор… не более получаса…

— Проклятье! — выругался дворянин. — Мерзавцы разобрались в обстановке и пытаются запереть полк в теснине. Мы сами засунули голову в западню…

Словно в подтверждение слов тасконца, на северной опушке показались вражеские войска. Примерно в километре от мендонцев разворачивались в линию полторы тысячи всадников. Еще мгновение — и неприятель двинется в атаку.

— Отходим! — громко скомандовал полковник. — Хватит тратить время на разговоры. По коням! Защитников крепости сажайте сзади.

Возле майора образовалась группа человек в десять. Израненные, оборванные, грязные, они смело смотрели в сторону врага. Сломить таких людей нельзя.

Карс вскочил в седло подведенного Воржихой коня и воскликнул:

— Быстрее, запрыгивайте! Через минуту будет поздно.

— Нет, — с улыбкой обреченного сказал начальник гарнизона. — Мы остаемся. Свой долг надо выполнять до конца. Дайте нам побольше патронов. Конница бонтонцев дорого заплатит за преследование эскадронов.

Спорить с Ленком не имело смысла. На траву полетели магазины к автоматам и карабинам.

— Прощайте! — с горечью крикнул властелин, ударяя лошадь пятками по бокам.

Кавалеристы Освальда быстро уходили на юг. Шальные пули сбивали всадников на землю, но никто уже не останавливался.

Воины стремительно проносились мимо лежащих в траве товарищей. Ранены они или убиты, солдаты не выясняли. Натянуть поводья — значит, обречь себя на верную гибель.

Сзади трубили сигнальщики врага. Бонтонцы ринулись в погоню.

Возле Кростона противник нарвался на засаду.

Шквальный огонь буквально выкашивал всадников. Не обращая внимания на стрельбу, неприятель упорно двигался на юг.

Между тем, перед мендонцами возник вражеский заслон. Выставив копья, сотня бонтонцев соорудила частокол.

Столкновение получилось ужасным. Блеск стальных клинков, вопли, кровь — все смешалось на поле боя. Понеся существенные потери, полк все же вырвался из окружения. От ярости и отчаяния воины безжалостно изрубили солдат противника.

Рискуя загнать коней, эскадроны на огромной скорости уходили прочь от форта.

Километров через пять кавалеристы достигли первой группы прикрытия. С трудом сдерживая неприятеля, пехотинцы вели тяжелый бой.

Помощь оказалась, как нельзя кстати. Оттеснив врага в лес, войска продолжили отступление.

Лишь через три часа измотанные, уставшие, всадники добрались до заранее подготовленного рубежа обороны. Его начали строить двое суток назад, когда Карс собирал беспорядочно отходившие к столице части.

Сейчас это была сплошная линия рвов, редутов и завалов…

Десятки снайперов держали в прицеле дорогу и прилегающие к ней поляну. Как только эскадроны укрылись за защитными сооружениями, мендонцы открыли огонь по наступающему врагу.

Вражеская кавалерия не успела замедлить продвижения и превратилась в сплошное месиво людей и животных. Ржание коней и крики несчастных солдат слились в единый звук.

Повезло тем, кто умер сразу. Раненых затаптывали копытами, давили падающими телами. Вскоре бонтонцы отступили, а стоны умирающих раздавались еще несколько часов.