Гедрус Шелига в отличие от Карстена Роде пил мало. Он почувствовал состояние капитана и сам занервничал. А в такие моменты Литвин предпочитал быть трезвым. Все его чувства обострились, и внимание наконец обратилось на клиентов Харальда.

Людей в таверне, как всегда, было много. И не только корсаров. Сюда захаживали и борнхольмцы, в особенности молодежь. Их привлекала разбойная романтика. Просоленные насквозь, обветренные штормами, в пышной одежде и с полными кошельками, морские волки казались древними викингами, вернувшимися домой после удачного грабительского похода. Особенно, когда начинали под влиянием спиртного орать дурными голосами пиратские песни и буйствовать, опрокидывая столы и скамьи.

Но человек, привлекший внимание Гедруса Шелиги, сидел неподалеку от выхода в компании жителей Ренна. Какие-то неуловимые признаки подсказывали, что и среди них он чужой. А его острый враждебный взгляд, который Литвин перехватил так быстро и ловко, как опытный рыболов подсекает рыбину, говорил больше, нежели длинная пасторская проповедь: это был соглядатай. Но за кем он следит? Неужели за ним? А если это так, то кто его послал?

Вывод напрашивался однозначный — вероятнее всего, Готхард Кетлер. Видимо, у герцога закончилось терпение, и он решил наказать обманщика, посмевшего не выполнить условия договора.

— Надо уходить, — решительно сказал Гедрус Шелига. — Нам пора.

— Ты так думаешь? — Пустой отрешенный взгляд Карстена Роде, изрядно набравшегося вина, вдруг стал вполне осмысленным.

— Уверен. За нами следят.

— Кто?

— Вон там, сидит у двери. В черном сюртуке.

— Вижу. Ик!.. — Голштинец икнул и выругался: — Дьявол! Нам сейчас совсем не нужны приключения.

— И я так думаю. Поэтому мы разделимся. Капитан, вы идите первым, а я немного задержусь. Посмотрю, что будет делать этот тип.

— Хорошо... — Карстен Роде бросил на стол несколько гульденов, встал и, слегка пошатываясь, направился к выходу.

Подозрительный тип сначала было дернулся, намереваясь встать, но, заметил, что Гедрус Шелига по-прежнему сидит за столом, задумчиво потягивая вино, и тоже остался на месте. Литвин краем глаза держал сыскаря на прицеле.

Человек в черном явно нервничал. Он то и дело поглядывал на входную дверь, за которой исчез Карстен Роде. Наконец, видимо, не выдержав сомнений, он вскочил на ноги и чуть ли не бегом направился к выходу.

«Эге, да он следит не за мной, а за капитаном! — с облегчением выдохнул Гедрус Шелига. — Вот так номер! И что теперь делать? Может, не стоит спешить, а нужно заказать еще бутылку вина? — мелькнула трусливая мыслишка. — Похоже, на Карстена открыта большая охота. Если его прикончат, то мое дело — сторона. Все сладится, как и задумывалось. И волки будут сыты, и овца уцелеет. Герцог получит голову капитана, а я свои шесть тысяч гульденов. Они очень даже пригодятся. Еврей обещал дать высокий процент, значительно выше, чем дают ганзейские купцы».

Подлость как пришла в голову внезапно, так и испарилась с той же скоростью. В следующее мгновение Гедрус Шелига уже торопливо шел к двери. Его действия были совершенно неосознанными, интуитивными. Сама мысль, что сейчас капитана будут убивать, а он, как Иуда, считает проценты на свои тридцать сребреников, вдруг опротивела ему.

На улице уже изрядно стемнело. Литвин быстро направился в сторону гавани, куда должен был пойти капитан. Кучу малу впереди не заметить было трудно. Несколько человек, пыхтя и ругаясь, ворочались посреди узкой улочки. Они старались удержать Карстена Роде, а капер, обладавший немалой силой, рычал как затравленный зверь и пытался освободиться от наброшенной на него сети.

Нимало не задумываясь, Гедрус Шелига выхватил из ножен свой клинок и вихрем налетел на злоумышленников. Несколько точных ударов шпагой быстро сделали свое дело. Куча рассыпалась, Карстен Роде наконец разрезал сеть, и они уже вдвоем принялись рубить и колоть нападавших направо и налево. Не выдержав такого напора, те позорно бежали, оставив на поле боя одного человека раненым и двух убитыми.

— Уф! — Протрезвевший Голштинец смахнул пот со лба. — Вовремя ты подоспел... Еще немного, и меня спеленали бы как ребенка. Благодарю от всей души.

— Я всего лишь вернул вам свой долг, — осклабился Гедрус Шелига.

На душе у него вдруг стало легко и приятно: теперь он Карстену Роде ничего не должен! Долг платежом красен. А значит, его совесть будет чиста, если он отправит капитана на тот свет; или поможет ему отправиться не лично, а каким-то другим способом.

— Кто ты? — спросил Карстен Роде тем временем у раненого.

Тот лишь простонал в ответ — делал вид, что он ничего не соображает.

— Кто вас подослал? — не отступался Голштинец. — Говори, ржавый якорь тебе в печень!

— Капитан, позвольте мне побеседовать с упрямцем, — предложил Литвин. — Я быстро развяжу ему язык.

— Что ж, попробуй.

— Ты слышал, о чем тебя спрашивали? — Шелига наклонился к раненому. — Нет? Тебе, наверное, совсем худо... Сейчас я тебя вылечу. — Он с силой пнул ногой в кровоточащую рану; она была в боку.

Человек громко вскрикнул и выругался по-польски:

— Холэра!..

А затем жалобно заскулил:

— Пожалейте меня, ясный пан... Не по своей воле... Приказали мне...

— Кто приказал? — спросил Шелига.

— Наш капитан.

— Имя?!

— Ендрих Асмус...

— Святая пятница! — воскликнул Карстен Роде, пораженный до глубины души. — Так вы польские каперы?!

— Да.

— Похоже, этот Ендрих Асмус очень вас невзлюбил, — смеясь, сказал Гедрус Шелига. — Интересно, за что?

— Было дело... — буркнул Голштинец. — Ну, теперь понятно, откуда ветер дует. Что ж, и мы примем меры.

— А с этим что делать? Может, пошлем его в заоблачные выси, догонять двух своих товарищей? — Литвин потянулся за шпагой.

— Ни в коем случае! Зачем нам лишние неприятности? Позовем городскую стражу, пусть они с этими поляками сами разбираются. Иначе мы попадем под подозрение.

— И то верно, — одобрил Гедрус Шелига.

Стража разобралась в происшествии быстро. Ее сильно воодушевил кошелек с гульденами, врученный Карстеном Роде лейтенанту в качестве поощрения. А еще капитан пообещал, что в случае поимки преступников те получат столько же. Но в порту, по наводке раненого, стражу ждала большая незадача.

Час назад небольшой пинк под дружественным голландским флагом поднял паруса, вышел в море и растворился в ночи. На нем и сбежали от правосудия польские каперы. Разочарованному лейтенанту — удача была так близко! — осталось лишь послать вслед им порцию ругательств и проклятий. Что он и сделал весьма выразительно и виртуозно.

Почти весь июнь 1570 года ушел у Ендриха Асмуса на то, чтобы уговорить великого коронованного гетмана Ежи Язловецкого на морскую операцию против каперов царя Московии. Посредником в этих переговорах выступал маршалек Николай Радзивилл Сиротка.