может знать? Никто. Надо попробовать, и тогда все станет ясно. По крайней мере, руководитель моего драмкружка, ведущий актер современности Генрих Пуповицкий считает, что способности у меня есть". — "А почему именно актерство тебя привлекает?". — "А я люблю людей веселить. Мне приятно видеть, как они смеются над моими шутками, как у них настроение улучшается. Понимаешь, есть люди, которые больше любят получать подарки, а есть те, которые больше любят дарить. Я больше люблю дарить. И актеры — они ведь зрителям себя дарят, целиком и полностью. Ничего больше этого подарить уже невозможно… А знаешь, в каком театре я хочу служить после окончания училища? Актеры не говорят: "Работать в театре", они говорят: "Служить". Как в армии. Так знаешь, в каком? В Театре Сатиры. Вместе с Мироновым и Папановым. Мы с родителями несколько раз на их спектаклях были. Генеральные актеры! Среди комедийных — лучшие в стране, это без вопросов. Хотя Папанов и драматические роли классно исполняет, любому трагику фору даст. Да и у Миронова не все так однозначно. Настоящий комик, как известно, — это тот, кто заставляет людей смеяться сквозь слезы". — "Ты — молодец. У тебя есть уверенность в себе, настрой. А я вот пока не определилась окончательно. То есть, определилась: в медицинский хочу поступать. Но мать меня активно отговаривает: дескать, не пробьюсь я в медицинский без связей. Там ведь тоже конкурс — будь здоров!.. Советует в педагогический идти. Наверное, она права… Но не хочу я в педагогический, я в медицинский хочу. Кстати, Толик, у тебя же дедушка, насколько я знаю, — известный врач, и мама — тоже. У них случайно этих самых связей в московских медицинских вузах нет?". — "Не знаю, но спрошу". — "Но только аккуратно как-нибудь, невзначай, ладно? А то они подумают еще, что я — нахалка какая-нибудь, блат ищу. Лучше вообще мою фамилию не называй". — "Ника, не волнуйся. У меня дед и мама — люди понимающие, никто ничего плохого не подумает, все сделаем в лучшем виде". — "Спасибо тебе большое!". — "Пока не за что". — "Только ты не подумай, что я к тебе сегодня подошла из-за мединститута. Эта мысль, про институт, мне только сейчас в голову пришла, честно. А подошла я к тебе… спонтанно, что ли. Подумала: а ведь мы с тобой девятый год вместе учимся, а толком никогда не общались друг с другом. А ты интересный, забавный… Я опять же в хорошем смысле слова это говорю. Между прочим, давно хотела тебя спросить: ты зачем тогда Тамаре на уроке литературы прищепку-то на платье прицепил?". — "Развеселить всех хотел. Точнее, не всех… Только тебя". — "Меня? А почему именно меня?". — "Потому что… ну, потому что…". Толик разглядывал отпечаток своего ботинка на заснеженных жердях. Если очень нужно сделать что-то важное, но боишься или колеблешься, надо делать это молниеносно, не думая ни секунды. Если начнешь думать, точно ничего не сделаешь. Это правило он сформулировал для себя несколько лет назад и все время старался ему следовать. "Потому что я люблю тебя", — Толик поднял голову, но смотрел не на Нику, а перед собой. Она молчала. Было слышно, как где-то на дереве протяжно и немузыкально посвистывает какая-то забывшая отбыть на юга птица-растяпа. "Спасибо, — спокойно произнесла, наконец, Ника. — Я этого не ожидала. Хотя… ты не обижайся только, пожалуйста… Я хотела сказать, что для нашего с тобой возраста подобные заявления вполне естественны. А о любви, настоящей любви ни я, ни ты пока не имеем ни малейшего представления. Ты сам это поймешь через несколько лет. А, может, через много лет". Тэтэ еще раз повторил про себя правило "Действуй без раздумий!", наклонился и поцеловал Нику в холодную щеку. Она не отпрянула, не хлопнула его по губам, даже не возмутилась. Лишь глаза ее стали грустными и глубокими. "Пожалуйста, никогда так больше не делай, — сказала она, отвернувшись. — Пообещай мне, что больше так никогда не сделаешь". — "Не сделаю, если ты не захочешь. Но обещать ничего не буду. Кроме того, что не перестану тебя любить — ни сейчас, ни через десять лет, никогда!". — "Ты хоть представляешь, что Перстнев с тобой сделал бы, если бы узнал? Но я ему, конечно, не скажу". "Да плевать на него! — взорвался Толик. — Плевать на этого персидского олигофрена! Ты что, думаешь, я его боюсь?! Ни фига! И при чем здесь вообще Перс? К чему ты про него вспомнила? У вас с ним любовь? Да?". — "Не говори ерунды. И не кричи. Терпеть не могу, когда люди кричат друг на друга. Никакой любви у нас с ним, разумеется, нет. Мы просто дружим. Не как парень и девушка дружим, а просто дружим — как люди дружат. Да, просто дружим, не кривись. Я знаю, вы все его не любите. Из-за того, что у него все есть. Есть то, чего у вас нет. Или еще из-за чего-нибудь не любите… Но он на самом деле — неплохой человек. Правда. Он мне с уроками помогает, объясняет, если я что-то не понимаю". — "И где он тебе это объясняет? У тебя дома или у него?". — "Если будешь грубить, я сейчас встану и уйду". — "Извини". — "На переменах он мне объясняет. Домой мы друг к другу не ходим". — "Зато ходите в кино, сюда вот на карусели… Тоже просто как друзья ходите?". — "Да, а что нельзя?.. Есть, впрочем, и другая причина, почему мы с ним гуляем". — "Какая?". — "Такая". — "То есть, нет никакой другой причины? Ну, я так и думал". — "Хорошо, я скажу. Но прошу тебя, чтобы этот разговор остался строго между нами". — "Само собой". — "Папа у меня пьет". — "Что пьет?..". — "Водку, естественно". — "Как?..". — "Так. Всю жизнь не пил, а потом в какой-то момент, как с цепи сорвался… Непонятно, по какой причине. И пьет, и пьет, как заведенный!.. Почти каждый день пьяный приходит… Прогуливать работу начал. Вот мне порой и не хочется домой идти. Куда угодно, только не домой. Так и брожу после уроков, как потерянная, время убиваю. Если Перстнев куда-нибудь зовет, иду с ним. Но, повторяю, мы просто дружим".

Толик прежде несколько раз мельком видел в школе отца Ники — благодушного дядю Сергея, которого называл СМУтным субъектом: он работал электриком в местном СМУ. "И что… он тебя обижает?" — "Кто?". — "Отец". — "Меня — нет. Меня он любит, руки мне целует, звездочкой своей называет… А с мамой они ругаются, кричат, посуду бьют. Она ему кричит: "Ты всю мою жизнь пропил!..". А он