– Может, он материально обеспечивал вас и считал, что этого вполне достаточно? – спросила я, чтобы подтолкнуть Иру к дальнейшим откровениям.

– Это тоже не про него! – протестующе замахала руками Гремлева. – Валентин ведь как рассуждал – чем больше заработаешь, тем больше уйдет на алименты Нюте и Ксюше, а нам опять минимум останется. Поэтому он не стремился к карьерному росту, часто менял работу, а бывало даже, что по полгода не имел постоянного заработка. При этом он ежедневно твердил, что скоро мы станем богатыми, ведь он будто бы находится в поиске «станка для печатанья денег», не в прямом смысле, конечно, а в фигуральном. Бизнес он хотел какой-то открыть, дающий трехсотпроцентную прибыль. Я говорила Валентину, что это иллюзия, что такого «станка» в природе не существует, что всего надо достигать своим трудом. Ему нечего было мне возразить, и чтобы я не возмущалась, он приносил домой какие-то тряпки, игрушки и продукты, не объясняя толком, откуда они брались, ограничиваясь какими-то туманными словоизлияниями.

– То есть он где-то подворовывал? – назвала я вещи своими именами.

– Возможно, но Валентин в этом не признавался. Он говорил, что не важно, откуда что взялось, важно, что он позаботился о нас, а я почему-то совсем не ценю этого. Да, я не ценила, потому что мне совесть не позволяла пользоваться вещами и продуктами сомнительного происхождения. – Гремлева снова задумалась. – Иногда я спрашиваю себя, как я могла связать свою судьбу с таким человеком? Ответ прост. Валентин умел красиво ухаживать. Он говорил напыщенными фразами, мог огромными кусками цитировать Лорку, которого я обожаю. В общем, я очень быстро попала под его обаяние. Потом поняла, что беременна, сказала Вале, он сразу же повел меня в загс…

– А затем прописался в вашей квартире, – продолжила я.

– Так, – подтвердила Ирина. – Раньше мы жили на набережной в трехкомнатной квартире, а после развода нам пришлось то жилье разменять. Мы с Дашей переехали сюда, а Валентин – в Заводской район.

– Но как могло такое случиться? Имущество, бывшее в собственности одного из супругов до свадьбы, не подлежит разделу. Ирина, разве вы об этом не знали?

– Знала, но жить больше под одной крышей с этим трутнем я не могла. Валентин был как большой капризный ребенок, постоянно требующий к себе внимания и не дающий взамен абсолютно ничего. Уже на первом году совместной жизни у нас возникла гнетущая напряженность в отношениях. А после пяти лет брака я так устала от его нереальных запросов и своих напрасных ожиданий лучших времен, что подала на развод. – Ирина охотно изливала мне свою душу. – В суде Валя заявил, что любит меня и Дашу, а потому все сделает для того, чтобы сохранить семью. С первого раза нас не развели. Только со второго, через несколько лет. Но развод ничего не изменил, ведь мы продолжали жить под одной крышей. Даша вообще не поняла, что официально мы уже не одна семья. Я по-прежнему тащила на себе весь быт, а Валентин умудрялся еще и предъявлять мне претензии – почему в холодильнике нет именно того сыра, который он любит, а его рубашки не стираны и не глажены, почему я задержалась после работы на полчаса…

– Вот нахал! – не удержалась я от резкого замечания.

– Не то слово. Трутень, нахлебник, эгоист!

– Паразит, – добавила я, еще больше расположив к себе собеседницу.

– Да, именно паразит, вы, Татьяна Александровна, подобрали самое подходящее для него слово. А какой ревнивец! Уже после развода он устроил мне скандал, потому что я разговаривала по телефону со своим сослуживцем. Дальше терпеть Валентина в своем доме было невыносимо. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала – у меня появились седые волосы, преждевременные морщины, круги под глазами, а Валя был как законсервированный. Что ему сделается, если он жил, как у Христа за пазухой? Хоть мы официально и были в разводе, добровольно уходить с моей жилплощади он не собирался.

– А где же Валентин жил до этого? – полюбопытствовала я.

– Он был прописан в общежитии, но жил не там, а снимал квартиру. История Валиной жизни очень запутанная, но кое-что я все-таки смогла у него выведать. Родился он в Тарасове, женился первый раз тоже здесь. Затем его первой жене, ее Раисой звали, досталась в наследство квартира в Астрахани, они продали здесь «однушку» и переехали в Астрахань. Не знаю точно, в чем была причина их развода с Раей. Сам Валентин говорил, что она ему изменила, но я думаю, что он мог и соврать. Вторая его жена была из Башкирии. Валя вроде уехал туда из Астрахани, потому что нашел там работу. Это опять же информация с его слов. Про его второй брак я знаю еще меньше. Мне только известно, что у него есть дочери и в Астрахани, и в Уфе. Я поначалу даже предлагала ему привезти девочек к нам на лето, мне хотелось выстраивать цивилизованные отношения, но Валентин каждый раз пропускал мои слова мимо ушей. Потом я поняла, что он из тех мужчин, которым дети, особенно девочки, – Ира покосилась на дверь в комнату и перешла на шепот, – не нужны. Мой муж не был создан для семейной жизни, потому что по своей натуре он редкостный индивидуалист. И самое страшное было в том, что это уже Дашенька стала понимать. Она чувствовала, что совершенно не нужна отцу. Мне пришлось пожертвовать квадратными метрами, которые мне достались от родителей, и переехать сюда. Только вы не подумайте, Татьяна Александровна, что я ищу вашего сочувствия. Нет. Знаете, я ни о чем не жалею, это не в моем характере. У меня растет замечательная дочка.

– Ирина, вы очень сильная женщина, – подбодрила я Гремлеву.

– Сильная, – подтвердила та, – а иначе в наше время не выжить.

– Да, конечно, абсолютно с вами согласна. Ирина, я вот что еще хотела у вас спросить… Вы случайно не знаете, где Гремлев может скрываться?

– Странно, что вы меня об этом спрашиваете, мы ведь два с лишним года с ним не общались. Наверное, Валентин уже давно завел новый роман. Для него это не проблема. Так что, как говорят французы, ищите женщину.

– Видите ли, в чем дело, – заметила я, – женщину я уже нашла, только он не у нее отсиживается, а где-то в другом месте. Может, у каких-то родственников поселился?

– У него уже и не осталось родственников в Тарасове.

– А в Ульяновске?

– Никогда не слышала, чтобы у него там какая-то родня жила. Впрочем, Валентин очень скрытный, он много о себе не рассказывал. – Ирина о чем-то задумалась. – Вспомнила! Дружок один закадычный у него имеется, Иван Солдаткин. Валя с ним в школе за одной партой сидел. Не пойму, что их после школы объединяло. Они такие разные! Если Валя умел, когда надо, быть обходительным, мог часами философствовать на любую тему, читать наизусть малоизвестные стихи зарубежных поэтов, то Ивану все это чуждо. Этот двухметровый верзила, – едва Ирина произнесла это, я сразу подумала, что речь, возможно, идет о человеке, который напал на меня около кафе «За круглым столом», – только и говорил о еде, выпивке и женщинах. Если у Гремлева высшее филологическое образование, то для Солдаткина тройка – это высший балл по всем предметам, кроме физкультуры. Во всяком случае при мне он ни разу ничего умного не сказал. Ивану бы вагоны разгружать, а он работать тоже не горазд.