— Я бы не опережал события, трибун.

— Мы не можем тут оставаться, — сказал Крист, вжав голову в плечи, когда снаряд из пращи расщепил борт телеги у него над головой, осыпав его щепками.

— Это я и сам уже понял, благодарю тебя, — сухо ответил Катон, и некоторые из воинов поблизости ухмыльнулись. — По крайней мере, части обоза удалось уйти, и мы сохранили часть припасов.

— Припасов? — ошеломленно переспросил Крист. — Во имя Гадеса, какое это теперь имеет значение?

Катон показал на разбитые амфоры, лежащие вокруг телег в лужах вина и воды. На земле лежали и мешки с ячменем, порванные, и их содержимое рассыпалось по утоптанной земле.

— Все это нужно, чтобы люди могли идти дальше. Мы спасем все, что сможем, если получится. Сейчас мы здесь заперты. Если мы попытаемся вылезти, они засыплют нас всем, что у них есть. Если останемся на месте, то у них со временем кончатся камни и им придется идти врукопашную.

— Пусть пробуют, — рыкнул Метелл, хлопнув по ножнам. — Тогда узнают, из чего сделаны гвардейцы.

— Вот так-то, — сказал Катон. Сосредоточившись, он слегка поднял голову над телегой, чтобы оглядеться. Бунтовщиков вокруг где-то сотня, не меньше. Более чем достаточно, чтобы задавить небольшой отряд гвардейцев, укрывшийся за телегами, за счет количества. «Из чего бы там ни были сделаны гвардейцы», — с печальной усмешкой сказал себе Катон. В полумраке что-то полетело в его сторону, и он пригнулся вовремя. Большой камень пролетел над его головой и ударил в амфору, лежащую в телеге позади него.

— Чтоб меня… близко прошло, — сказал он, смеясь, чтобы скрыть нервное напряжение. — И чем мы им так не угодили? Как бы то ни было, это не сравнится с тем, как я зол, что они мне покушать не дали.

Бравада, но именно этого ждут от него люди, желая верить в то, что префект выведет их из смертоносной ловушки, в которую они попали.

— Быстрее! Быстрее! — орал Макрон, глядя, как последние из воинов когорты встают в строй с копьями и щитами в руках в ожидании приказа. Потом он оглядел место, где совсем недавно когорта готовилась ночевать. Шесть центурий построились в каре, внутри которого лежали вещи и еда, которую они не успели съесть. Большую часть костров потушили, но два еще горели, и Макрон решил, что разберется с этим сразу же, как будет возможность. Огонь освещал все вокруг оранжевым светом, последние лучи солнца уже угасли. В полумиле впереди бежали воины фуражного отряда, спасаясь. А позади них из-за деревьев уже выскакивали темные силуэты преследователей, бегущих следом, чтобы перебить гвардейцев, прежде чем те доберутся до когорты.

Оценив расстояние до фуражиров и до противника, Макрон с удовлетворением понял, что у его товарищей хорошая фора, которая позволит им спастись. Потом кинул взгляд в сторону селения, где спешились Катон и его товарищи, входя в ворота.

Что бы там ни случилось у Криста в селении, Катон с этим разберется, в этом Макрон был уверен. Как только фуражиры добегут до когорты, он даст приказ перестроиться и двигаться к селению, чтобы присоединиться к префекту и укрыться там на ночь. Утром можно будет осмотреться и оценить силы врага, с которым они неожиданно столкнулись. Конечно, воины не выспятся и будут голодными, но таковы тяготы армейской жизни.

Тут он услышал новый звук помимо боевых кличей бунтовщиков, преследующих фуражиров. Грохот копыт. Снова поглядев в сторону деревьев, Макрон увидел большую группу всадников, огибающих рощу и переводящих коней в галоп, чтобы атаковать. И с тоской понял, что фуражиров порубят, прежде чем они успеют добежать.

— Дерьмо! — рявкнул он, крепче сжимая рукоять щита и выбегая перед строем. — Первые пять отделений, в колонну по четыре! За мной. Опцион Друз!

— Командир?

— Развернуть оставшихся, держать строй.

— Есть, командир.

Сорок гвардейцев построились позади Макрона, и центурион обнажил меч.

— Держим строй, пока не дам команду перестроиться в клин. Не зевайте, парни. От этого наши жизни зависят. Вперед!

Макрон перешел на легкий бег, топоча по сухой земле, сухие стебли травы шуршали, касаясь его голеней. Он повел гвардейцев вперед, навстречу бегущим фуражирам и преследующим их конным. Солнце ушло за горизонт окончательно, красноватый закатный свет и длинные тени исчезли, равнина погружалась в темноту. Они пробежали шагов двести, когда первая группа фуражиров подбежала к ним, не сбавляя темпа. Макрон крикнул им, чтобы они бежали дальше, к когорте. В полусотне шагов впереди были оставшиеся фуражиры, бегущие изо всех сил. Некоторые отставали и падали. А еще дальше неловко бежал последний, хромая. По всей вероятности, он подвернул ногу.

Гвардеец услышал грохот копыт позади и обернулся в последний момент. Бунтовщик с обнаженным торсом ударил копьем, попав римлянину в живот. От удара гвардеец раскинул руки в стороны, а потом схватился за широкое лезвие наконечника. В следующее мгновение острие копья вышло из его тела со спины. Гвардеец упал в траву, а всадник осадил коня, выдергивая копье, и ударил еще раз, добивая жертву. Затем он вскинул окровавленное копье и снова послал коня вперед, за новой добычей.

Как ни хотелось Макрону ускорить шаг, он знал, насколько важно держать строй и не выдохнуться к тому моменту, когда придет время биться с врагом. Кроме того, он видел, что они успевают на помощь остальным фуражирам. Те были все ближе, и он окликнул их:

— Примкнуть с тыла! Примкнуть!

Первые из бегущих обежали колонну по обе стороны. Макрон вдохнул побольше воздуха.

— Стой!

Сорок гвардейцев у него за спиной остановились, тяжело дыша.

— Клином стройся!

Гвардейцы рассыпались в стороны, разворачивая щиты и опуская копья навстречу скачущим на конях бунтовщикам. То, что собирался сделать Макрон, было достаточно сложным и необычным, но это было все, что он смог придумать, чтобы спасти себя и своих воинов. Спотыкаясь, бежали последние из фуражиров, а следом, шагах в двадцати, уже скакал первый всадник, низко пригнувшись к шее лошади, готовый нанести удар копьем с нижнего хвата. Макрон поглядел на него с презрением профессионала. Только любители так копье держат. Подняв щит, чтобы прикрыть горло и подбородок, он отвел руку с мечом назад, в позицию для удара.

Поперечный гребень на шлеме делал Макрона заметной целью, как и его позиция на острие строя римлян. Всадник дернул поводья, сворачивая в сторону центуриона. Макрон отставил правую ногу назад, готовясь встретить удар копьем. Блеснул металл, и острие копья ударило в верхнюю часть щита. От силы удара окованный край с громким звоном ударился в налобник шлема. Удар был слишком слаб, чтобы расщепить щит, и копье соскользнуло влево. У Макрона было достаточно места, и он шагнул вперед, между копьем и конем. В ноздри ударил сладковатый запах конского пота, и конь толкнул его правым плечом, едва не сбив с ног. Но Макрон прекрасно умел стоять в боевой стойке, поэтому лишь слегка перекатился с ноги на ногу и сделал выпад, вкладывая вес в колющий удар мечом в бок всаднику. Ощутил резкий удар, а потом почувствовал, как подались мышцы и кости, и острие его меча пронзило внутренности бунтовщика. Крутанув запястьем туда-сюда, Макрон выдернул меч из раны. Противник застонал, резко дергая поводья, чтобы ускакать прочь от римлянина. Конь протестующе заржал, тряся головой, но повиновался команде и свернул в сторону. Всадник шатался в седле, едва удерживая в руке копье, но сумел развернуть коня и ускакать.