Клинок крепко застрял в щите, и бунтовщик дернул его, пытаясь вытащить, с такой силой, что едва не вырвал щит из онемевших пальцев Катона. Катон едва удержал его, но его левая рука отлетела в сторону. Противник изо всех сил дергал меч, пытаясь освободить его. Но затем, заревев от гнева, он ринулся на Катона, толкая его и прижимая щитом. Пальцы Катона не удержали рукоятку щита, и он упал навзничь, посреди стоящих гвардейцев. Гигант выпустил рукоять меча, отбросил его в сторону вместе со щитом и выхватил длинный кинжал, наклоняясь, чтобы добить вражеского командира, прежде чем его место в строю займут его товарищи.

— Выкуси, тварь! — заорал Пульхр, стоя на телеге. Гигант поднял взгляд, и в то же мгновение копье центуриона ударило ему ниже шеи, над ключицей. Гигант заревел от шока и гнева, и его крик перешел в предсмертный хрип. Завалившись на бок, он столкнул в сторону Криста, и тот врезался боком в телегу. Пульхр крутанул копье двумя руками, будто вертя огромным черпаком в котле, а затем выдернул его. Хлынул поток крови. Бунтовщик пошатнулся, дрожа все телом, и рухнул на колени рядом с телегой. Его лицо перекосилось от боли, толстые губы зашевелились, и он выплюнул сгусток крови в лицо врагам, а затем упал ничком. На мгновение все замерли.

— Чего ждете?! — заорал Пульхр. — Закрыть брешь!

Двое гвардейцев шагнули вперед, на место Катона и Криста, смыкая щиты и выставляя копья. Гибель товарища явно охладила боевой пыл бунтовщиков, стоявших в первых рядах, но стоящие сзади, не видевшие этого, напирали, толкая их на копья.

Катон приподнялся на локтях. От удара при падении у него сбилось дыхание, и он с трудом пытался вдохнуть. Один из гвардейцев положил копье и наклонился, чтобы помочь ему встать.

— Командир? Ты ранен?

Катон мотнул головой и уже хотел было приказать гвардейцу взять копье и быть готовым к бою, когда тот вдруг широко открыл рот от удивления. Посмотрел вниз и увидел глубокую рану на пятке. Сухожилие было разрублено, и гвардеец рухнул на колени. Позади него Катон разглядел ползущего в темноте под телегой бунтовщика. Тот замахнулся мечом, чтобы снова ударить. Катон схватил древко копья и, прицелившись, ударил изо всех сил. Он бил одной рукой и не мог вложить в удар вес, но острие копья проткнуло противнику правую руку, и тот дернулся, поспешно отползая, за пределы досягаемости копья.

— Пропусти, — прохрипел Катон раненому гвардейцу, и тот с трудом откатился в сторону. Теперь Катон лучше видел цель и, поднявшись на колени, ударил копьем, держа его двумя руками. Они начали обмениваться ударами в темноте, не в состоянии попасть друг по другу.

— Крист! Сюда. Помогай!

Трибун изумленно поглядел на старшего по званию, который извивался, лежа под телегой.

— Давай, чтоб тебя! — рявкнул Катон.

Крист присел и прищурился. Увидев врага, он вытащил меч и пополз на бунтовщика. Оказавшись меж двух противников, тот отбил в сторону копье Катона, а затем повернулся к трибуну и ударил, но тот ловко увернулся. А бунтовщик не успел отбить следующий удар Катона, когда тот рванулся вперед. Острие копья пробило ему щеку, раздробив челюсть и зубы и выйдя через другую щеку. Бросив меч, бунтовщик откатился в сторону и пополз меж ног своих товарищей, стоящих вдоль телеги. Катон кивком поблагодарил Криста и махнул рукой вперед.

— Бей им по ногам!

Трибун кивнул и залез под телегу. Катон забрался под другую и ударил в ближайшую ногу бунтарю с волосатыми ногами в длинной коричневой тунике, стянутой полосой ткани на поясе. Катон попал ему в бедро и резко крутанул древко копья, выдергивая его. Затем он ударил снова, в икроножную мышцу. Бунтовщик зашатался, у него из ноги хлынула кровь, а Катон развернулся и ткнул копьем в другого, в пах. Удар был несильным, но он отвлек противника, и в то же мгновение стоящий наверху римлянин нанес смертельный удар. Бунтовщик упал прямо перед Катоном, у него хлестала кровь из раны в горле.

Раздался злобный крик, и Катон обернулся. Слева от себя он увидел сидящего на корточках врага, который уже замахнулся топором. Мгновенно перекатившись в сторону, он увидел, как топор просвистел там, где он только что лежал. Теперь, когда его обнаружили, не было смысла пытаться атаковать стоящих у телеги, и Катон отполз назад, готовый противостоять каждому, кто попытается повторить трюк того бунтовщика, которому он щеки пробил. Быстро оглядевшись, он увидел, что Крист только что свалил еще одного врага и теперь тыкал ему мечом в живот. Противник корчился, лежа в темноте.

— Глядите! — заорал Метелл. — Бегут, ублюдки!

Катон и сам это понял, глядя, как ноги бунтовщиков, обступивших телеги, начали пятиться, а затем они развернулись и побежали через погруженную в темноту площадь. Выбравшись из-под телеги, он с трудом поднялся, опираясь на копье. Вокруг него стояли гвардейцы, тяжело дыша и едва веря, что им удалось выжить. Помимо тех, кто был ранен, когда они только попали в засаду, Катон увидел еще два тела, с другой стороны телеги, от того места, где оборонялся он. У одного был прорублен шлем, и сквозь щель в металле вытекали мозги и кровь. Другой сидел, привалившись к колесу, в луже собственной крови, прижимая руку к внутренней стороне бедра. Катон сглотнул и сделал глубокий вдох, чтобы быть в состоянии говорить спокойно.

— Метелл, Пульхр, как там у вас наверху дела?

— Один раненый, — ответил Метелл.

Пульхр появился наверху, над Катоном, с копьем в руке.

— Один убитый, командир.

— Что там видно?

Пульхр обернулся и оглядел площадь.

— Они бегут. Неудивительно, ведь наши ребята пришли.

Грохот калиг эхом отразился от стен домов, и на площадь вбежали первые гвардейцы следом за теми, кого они гнали по улице. Катон протолкался к краю телеги и вышел на свободное место. Земля вокруг телег была усеяна убитыми и ранеными бунтовщиками, которых было не меньше двух десятков. Катон почувствовал профессиональную гордость за своих воинов. Помолчав, он повернулся к Пульхру:

— Благодарю, что шкуру мне спас.

Центурион мгновение молчал, а потом пожал плечами.

— Ты один из нас, командир. Вот и весь разговор. Я не мог позволить тебе умереть, как и любому другому римлянину.

— Но я все равно тебе благодарен, — сказал Катон, слегка склонив голову, а потом отвернулся.

Первым из центурионов на площади оказался Петиллий, и Катон жестом подозвал его.

— Преследуйте их. Нужно, чтобы в селении не осталось врагов.

— Есть, командир, — ответил Петиллий, отдавая честь, и мрачно улыбнулся. — Рад, что ты еще с нами.

— А уж я как рад. А теперь иди.

Гвардейцы центурии Петиллия ринулись по улицам следом за бунтовщиками, а вскоре появился и Макрон во главе своей центурии. Остановившись, он оглядел картину побоища, едва различимую в темноте.

— В хорошенькую долбаную заварушку ты тут вляпался, командир.