Женива, могу я попить из твоего стакана? — Кларенс указал на стакан с водой, стоящий рядом с его пустым.

— Скажи мне три коротких слова, которые хочет слышать любая жена.

— Подай мне кетчуп.

— Нет. Я люблю тебя.

— Да, я люблю. Именно поэтому я на тебе и женился, — и Кларенс взял ее стакан.

— Он безнадежный романтик, — сказала Женива Дженет.

— Эй, отгадайте загадку. Почему для зарождения новой жизни требуется пятьдесят тысяч сперматозоидов и только одна яйцеклетка?

Джейк и Дженет пожали плечами.

— Потому что ни один из сперматозоидов не останавливается, чтобы спросить направление.

Они дружно рассмеялись.

— Видишь, почему я женился на ней? — спросила Кларенс Джейка.

— Да, вижу.

— Теперь мне бы только пережить ее здоровую стряпню. Она кормит меня этими мерзкими зелеными коктейлями, сделанными в миксере. Особые морские водоросли.

— Я просто хочу продлить тебе жизнь.

— Из-за этой дряни у меня отпадает желание жить долго. Я предпочел бы жить меньше и умереть счастливым.

— Женива, — сказала Дженет, — расскажи Джейку ту историю о твоей прабабушке. О том, что ты для нее сделала.

— Хорошо, — Женива посмотрела на Джейка. — Когда прабабушке было девяносто два, а мне — десять, я научила ее читать.

— Правда? Вот это да!

— Я никогда не забуду, как сияли ее глаза. Она была как маленькая девочка. Прабабушка впервые смогла сама читать Библию. Она прожила еще пять лет и каждый день читала по несколько часов. Иногда она сидела в своем кресле-качалке, качала головой и повторяла: «Как интересно, дитя мое, как интересно!» Ей никогда не надоедало.

— Как получилось, что она не научилась читать раньше?

— спросил Джейк.

— Она была дочкой рабов, а они читать не умели. Когда по-

142

еле освобождения прабабушка обзавелась собственной семьей, она жила в таком месте, где детям черных не разрешали ходить в школу. Ближайшая школа для черных была в десяти километрах, и их дети никак не могли туда добраться, поэтому мой дедушка тоже вырос безграмотным. У прабабушки просто никого не было, кто мог бы ее научить читать. Это было одно из самых волнующих переживаний в моей жизни.

Женива замолчала, Дженет тоже. Минуту они посидели в тишине.

— Я заметил некоторые из тех книг об афроамериканцах в «Бернс и Ноубл», — сказал Джейк. — Я действительно слабо разбираюсь в истории черных и расовых вопросах. Думаю, мне стоит зайти в этот магазин и почитать что-нибудь. И тогда, возможно, я смогу увидеть мир вашими глазами.

— Раса. Хочешь услышать мою аналогию с приготовлением пищи? — спросила Женива. — Для белых раса — что-то вроде соуса. Ты можешь налить его столько, сколько захочешь. Для черных же раса — это маринад, который пропитывает все. Ты не можешь убрать его или отделить. Он всегда есть.

— Быть черным в Америке сродни хождению в тесных туфлях, — сказал Кларенс. Его палец непроизвольно пробежал по твердому участку кожи на месте шрама под его правым ухом. — Некоторые вообще снимают их и идут босиком, другим же удается как-то приспособиться, но их туфли постоянно им мешают. Моя мама часто мне говорила: «Сын...» Если ты когда-нибудь слышал, как черная женщина произносит «сын», то именно так это звучало из уст моей мамы. Так вот, она говорила: «Сын, ты никогда не станешь белым, поэтому привыкай к этому. Не надо слишком переживать из-за этого. Просто делай все как надо, а остальное доверь Богу».

Джейк и Дженет испытывали неловкость. Они боялись сказать что-нибудь лишнее, проявив тем самым свое невежество или обидев Кларенса и Жениву, которые были готовы многое рассказать, но только в том случае, если их друзьям было интересно слушать. Неожиданно Кларенс резко сменил тему разговора.

— Помнишь, я говорил тебе, что делом Дэни занимается детектив Чандлер? — спросил он у Джейка. — Какого ты о нем мнения?

—■ Олли? Он, бесспорно, блестящий детектив.

— Блестящий? Мы говорим об одном и том же человеке?

143

— Да. Возможно, он нетрадиционен и немного странный. Хорошо, очень странный. Но он действительно мастер своего дела. Помнишь, я рассказывал тебе, что он сделал, когда убили моих товарищей? Именно тогда он спас мне жизнь.

— За что я ему очень признательна, — отметила Дженет.

— Морманс, один из старших в «Трибьюн», сказал мне, что твой детектив Чандлер замечен в полицейской жестокости, — сказал Кларенс.

— Замечен? — спросил Джейк. — Мне известно только об одном подобном обвинении, но он был полностью оправдан.

— Но он был виновен?

— Нет, думаю, нет. Он действительно ударил кого-то молотком, но тот парень оказал сопротивление при задержании и был неуправляемым, используя в качестве оружия все, что попадало под руку. Он представлял для всех опасность.

— Какого цвета был тот парень, которого ударил Чандлер?

— спросил Кларенс.

— Ну... он был афроамериканцем.

— Ты имеешь в виду, черным?

— Да, черным, — сказал Джейк, — он был преступником, который оказался черным.

— Джейк разбирался с этим делом, когда еще не знал Олли,

— вмешалась Дженет. — Он опросил нескольких свидетелей, и именно на этом основании составил свое мнение.

— Это мнение было не очень-то популярным в «Трибьюн»,

— сказал Джейк. — Пара статей и одна передовица просто распинали Олли. После недели исследований и нескольких интервью я написал заметку в его защиту. Да, он — ветеран Вьетнама, и, возможно, именно поэтому я поначалу заинтересовался этим случаем. Но я не верю, что он расист.