– Верно! Сотрудники «Аэрофлота», «Эйр Франс» и другихавиакомпаний откажутся принять алконавта без рефлексов. Но вспомни, самолет-точастный! Хозяин приказал, и экипаж повиновался. Чем больше денег, тем меньшепроблем. Немедленно арестуй Павла Петровича Богородова! Он убийца! На егосовести множество трупов в Новопольске, еще Валентина, Стелла и Игорь.Настоящая Лидия погибла случайно, таблетка для нее оказалась слишком сильной.Кстати, где ее тело?

– Павел не знает, – мрачно ответилДегтярев, – труп прятал Карелин. Он сейчас на острове Сул, занимаетсяпохоронами «Кузьмы».

– Вот еще одно подтверждение того, что сын бизнесменажив, – заявила я, – иначе бы папочка привез его тело в Москву.

Александр Михайлович крякнул и потянулся к телефону.

Обвинения против Павла Петровича развалились, словно домикпоросенка, на который дунул злой волк. Никаких следов преступлений вНовопольске не осталось. Матерые адвокаты свалили всю вину за случившееся вклубе на Максима Карелина, дескать, старший Богородов прибыл в «Рокко» ужепосле того, как тело Лидии увезли. Стеллу никто убивать не собирался, ПавелПетрович только хотел, чтобы Валентина не подняла скандала, не рассказала обадюльтере. Старшая Визжалкина скончалась от инфаркта. Яхта перевернуласьслучайно. Игорь Бурков жив и здоров, он вылетел в Бразилию спустя несколькодней после трагедии с новобрачными. В одном самолете с ним оказалась ЕлизаветаПавлова, барменша из московского клуба средней руки, но что в этом особенного?В громадном «Боинге» сидела еще масса пассажиров. Тело Лидии не нашли, МаксимКарелин не вернулся в Москву, с острова Сул он перебрался в Рио-де-Жанейро, итам его след, как, впрочем, и следы Игоря Буркова, затерялся. СотрудникамДегтярева удалось лишь установить, что поздно ночью в понедельник, за день досвадьбы издателя сын банкира приходил в клуб «Рокко», именуемый молодежью«Колбасой». Бурков разговаривал с Кузьмой, оказалось, что они с Дикси учились водном институте и отлично друг друга знали. Гарик напился, и приятель устроилего в vip-комнате. Джонни продемонстрировал счета, из которых стало ясно: Игорьпокинул номер в среду, после полудня.

– Фиг его знает, куда он поехал? – разводил рукамиуправляющий. – Я Гарику не нянька. Дикси за него из жалости заплатил.

Добравшись до этой стадии, расследование забуксовало, апотом окончательно рассыпалось. Слабым утешением мне послужило то, что ПавелПетрович снял свою кандидатуру с выборов. На этот раз у него хождение во властьне получилось.

Мне пришлось рассказать Алле о смерти Стеллы. Девочка долгоплакала и отказывалась от операции, которую мы оплатили в одной из лучшихмосковских клиник. В конце концов ее уговорила Маша.

– Не будь дурой, – сердито сказала онаАлле, – Стелла была бы счастлива узнать о том, что ты стала бегать.

Операционное вмешательство прошло удачно, на периодреабилитации мы забрали Аллу в Ложкино, а сегодня опять привезли в клинику.Через неделю Аллочке предстоит улететь во Францию, там она будет учиться впансионе, перед дорогой нужно еще раз сдать анализы и проверить работутитановых суставов.

Устроив Аллу в палате, мы с Александром Михайловичем и Машеймедленно шли по коридору и столкнулись с Карелием Леопардовичем.

– Здравствуйте, – без особой радости сказала я.

Психолог заморгал, потом воскликнул:

– Помню, помню! Маниакальная неприветливость,социопатия вкупе с синдромом безудержного обжорства и комплексом кастрации,осложненным неумением сочувствовать окружающим! Э… э… э… Васильева Дарья!

– Верно, – кивнула я.

– Какими судьбами вы у нас? – заулыбался Карелий.

– Приходила проведать больную, – не вдаваясь вподробности, ответила я.

– Превосходно, – похлопал меня по плечуврач, – занятия в группе не прошли даром. Вы научились думать о других. Яочень рад, что вам помог.

Маша закашлялась, я хотела распрощаться с доктором, но тотпродолжал цепко держать меня за руку. Дернувшись пару раз, я спросила.

– А вы почему в хирургию заглянули?

– На консультацию, – пояснил Карелий, –помните Таисию и Тимофея?

– Конечно, их трудно забыть, – усмехнулась я.

– Они поженились! И сейчас тут лежат! Слегкаповздорили! В семье разное случается, – закудахтал психотерапевт. – Унего проломлен череп, у нее обе ноги в гипсе. Пустяки! А вы, заинька, не хотитепоходить в группу? Я сейчас как раз набираю новую.

– Извините, Петрозаводск Пумович, но мы спешим, –решительно заявил полковник.

Карелий Леопардович с огромным интересом посмотрел наДегтярева.

– Как вы меня назвали?

– По имени. Петрозаводск Пумович, – ответилнаивный Александр Михайлович.

Я с трудом сдержала смех, вот уж не думала, что приятельзапомнит столь дикое имечко. Я же над ним подшутила, когда сказала, что врачатак зовут.

Карелий обнял полковника за плечи.

– Понимаю вашу проблему. Глубочайшая обида на мир,стресс, ведущий к аневризме холецистита и закупорке камертонов мозжечка,отсутствие тонуса остеохондроза! Пойдемте, пойдемте. Вам необходима моя помощь!Прямо сейчас, мой бедный, глубоко страдающий друг.

Карелий потащил перепуганного Дегтярева по коридору.

– Муся, – озабоченно воскликнула Маня, – надоотбить полковника! Иначе этот Город Пумович его съест! Что за чушь он нес прокамертоны, аневризму и тонус остеохондроза? Петрозаводск Тигрович нормальный?

– Нет, – мстительно сказала я, – нет, онпсих, но не надо выручать Дегтярева. Полковник считал меня сумасшедшей и отдална растерзание Карелию, пусть теперь посидит на занятиях в группе, поучитсялюбви к окружающим!

– Муся, это жестоко! – воскликнула Маня.

– Вовсе нет, – не согласилась я, – ведь я несообщила Леопардовичу, что Дегтярев обожает жареную картошку с грибами!

– При чем тут еда? – поразилась Маруся. –Пума Петрозаводкович не гастроэнтеролог, а психолог!

Я покачала головой.

– Вот тут ты не права! Любой врач сначала выяснит упациента, что тот любит есть на обед и ужин, а потом навсегда запретит емуприкасаться к этим продуктам.