— Не наговаривайте на себя, Алина. Я ведь не пытаюсь подцепить вас на крючок. В любую минуту вы сможете сказать «хватит».

— Предлагается верить вам на слово?

— А чему вы готовы поверить — клочку бумаги?

— Не знаю. То, что можно бросить в любой момент, нельзя назвать работой.

— Взгляните на фотографии, — Белозерский протянул ей конверт. — Обратите внимание: господин Долгов, член совета директоров «Трастбанка» — одного из столпов российского банковского дела. Вот он с женой, детьми и сеттером Барни на лужайке возле загородного дома. Вот он в Нью-Йорке ведет переговоры о размещении на тамошней бирже ценных бумаг. Вот беседует с нашим мэром на празднике 850-летия Москвы… Ходит на лыжах… Варит глинтвейн…

— Я должна лечь с ним в постель?

— Это дело десятое.

— Для вас. Прежде, чем я решусь взяться за работу, я хочу все четко себе представлять.

— Погодите, для начала я посвящу вас в кое-какие детали его биографии.

На балконе появился дирижер и сразу зябко поежился, скрестил руки на груди.

— Познакомься, дорогой. Евгений Белозерский, бывший лондонский адвокат, прямой потомок рода князей Белозерских. Недавно принял российское гражданство, и теперь такой же москвич как и все мы.

— Алина, завтра в десять я должен быть на репетиции. Прошу прощения, но нам пора отчаливать в английском стиле — не прощаясь. Иначе не отпустят. Поехали с нами, иначе жена будет на меня в обиде, что я прервал ваше общение.

В тот день, за месяц до убийства Альтшуллера в Сочи, Левченко забросили в аэропорт. Он не числился в составе команды спецназа и выступал в не слишком приятной для себя роли эксперта. Не слишком приятной, потому что волей-неволей он представлял на месте событий глаза и уши начальства. Командир спецназа наверняка понимал, что по возвращении у Левченко потребуют полного отчета.

Одному из бойцов командир поручил доставить в автобус рацию малого радиуса действия.

— Только без самодеятельности, ясно?

Спецназовец положил рацию возле автобуса и отошел назад широким несуетливым шагом. Он уже вернулся к своим, когда из автобуса нетвердой походкой вышел тощий парень с косичкой, безучастно подобрал небольшое, размером с ученический пенал, устройство.

— Понятно. Этот никуда не побежит.

Командир был уже в курсе примерного состава заложников: молодая пара и коммерческий директор. О четвертом пленнике, итальянце, он не знал, того взяли, когда поблизости не было ни души.

Не откладывая в долгий ящик, командир вышел на связь:

— Я здесь за старшего. Все вопросы будете решать со мной.

— Командир, если ваш подарок с сюрпризом, скажите сразу, — донесся сквозь потрескивание мужской голос. — Девушка сидит рядом. Вдруг что-то бабахнет, она свою порцию получит.

— Не волнуйся, мы мелкими пакостями не занимаемся. Ведите себя хороню, и все будет в порядке.

— Ровно то же самое могу повторить от своего имени.

Левченко слышал разговор, но не встревал с советами. Странно, что они не торопятся выставлять требования. Обычно люди этого сорта с пеной у рта требуют деньги, оружие, самолет, угрожают убивать по одному заложнику каждые полчаса.

— Какие трудности? — сам решил поинтересоваться командир.

— Пока все нормально. Подумайте, как гарантировать нам безопасность. Если договоримся, получите всех обратно.

— Маразм какой-то, — проворчал командир, отключившись от эфира. — Устроить пальбу в аэропорту только для того, чтобы потребовать себе безопасного выхода. Или это политические?

— Не похоже, — покачал головой Левченко.

Дежурный милицейский наряд не дал никакой информации о предупреждении, поступившем от коммерческого директора. Выходило, что зная заранее о возможности бандитской акции, они ее бездарно проворонили.

— Я дал команду прессу и телевидение не подпускать, — уведомил Левченко командир подразделения.

Майор пожал плечами в знак того, что не собирается нарушать принцип единоначалия.

— А то вместо трех заложников появятся десять.

Необычная тишина царила на площадке, по которой круглосуточно сновали люди, машины. Сейчас десятка полтора автомобилей застыли неподалеку от «Икаруса». Можно было побиться об заклад, что владельцы их не объявятся, даже если машины сгорят дотла.

— Надо бы посадить где-то снайперов, — огляделся вокруг командир. — Замазали окна — без оптики не разберешься что к чему. Их там всего двое. Если нас не станут подгонять, можно сработать четко.

Он имел в виду два синхронных выстрела. Одна из главных заповедей спецназа: террористов уничтожают в минимальный интервал времени, чтобы не дать возможности расправиться с заложниками.

Получив приказ, двое людей с оптическими винтовками забрались с тыльной стороны ангара на его ребристую, раскаленную на солнце крышу.

— Эти ребята могут поменяться одеждой с заложниками, — как бы невзначай заметил Левченко. — Полностью, вплоть до темных очков.

— Мои пока будут присматриваться.

— Пойду опрошу свидетелей. С кем мы все-таки имеем дело: с дилетантами или профессионалами?

По рассказам очевидцев майору трудно было сделать определенный вывод. Милиционеры напирали на отличное владение оружием, на умелое использование заложников в качестве живого щита. Те немногие из пассажиров, кто осмелился хоть искоса взглянуть на происходящее, вспоминали о другом. Нападавшие что-то кричали друг другу по ходу дела и вообще действовали не слишком согласованно, как будто не успели все оговорить заранее.

Левченко собрал толпу перепуганных людей на втором этаже. Объяснил, что аэропорт временно закрыт, хотя опасность локализована и их жизням ничто не угрожает.

— Сейчас вас вернут обратно в город на автобусах. Временно поселят в гостинице. Думаю, через два-три часа аэропорт откроется снова и очередь начнет рассасываться.

Среди пассажиров начались разногласия. Иностранцы отказывались трогаться с места, ссылаясь на то, что покидать здание небезопасно. Левченко терпеливо объяснял, что автобусы подадут к запасному выходу, что повезут их в объезд, минуя площадку с оцепленным «Икарусом».

— Почему так мало полицейских? Мы не выйдем отсюда, пока вопрос с террористами не уладится. Вы обязаны здесь, на месте обеспечить нашу безопасность. Что если они собираются взорвать бомбу? — общее мнение передали майору два переводчика-добровольца, взявшие на себя роль посредников.

Россияне, наоборот, требовали открыть аэропорт немедленно. Никакой опасности больше нет, и нечего мариновать людей понапрасну. Левченко связался с начальством. Ему приказали в срочном порядке очистить здание аэропорта.