– Наверное, дело в связи, – ответил он, – я же в Италии, а почему твоя служба не видит мой телефон… Мне говорили, что у тебя неприятности, я волновался… – Он промолчал, потом осторожно спросил: – Виктория, это правда? То, что мне сказали о Сергее? Его убили?

У нее перехватило горло. Когда же она привыкнет спокойно об этом говорить? И привыкнет ли вообще?

– Да, – прошептала она. – Он… его взорвали.

– Мне очень жаль, – сказал Кирилл, и эта казенная фраза, в которой, конечно, не было ни капли жалости к погибшему, лишь соболезнование ей, почему-то согрела Викторию и утешила. Вера, хлюпая носом, залпом прикончила стопку водки. Вероника с каменным лицом вернулась на свое место.

– Кирилл, – поспешно сказала Виктория, – я не могу сейчас говорить… Позвони мне потом, хорошо?

Он пообещал, что позвонит, спросил, как она себя чувствует, сказал, что скоро вернется и тогда они обо всем поговорят.

– Да, – подтвердила она, – конечно…

Виктория опустила изящный аппарат в сумку – и внезапно оказалась посреди острова враждебной тишины. Звонок Кирилла застиг ее врасплох, и она не сразу сообразила, как это должно было выглядеть со стороны – то, что, сидя на поминках одного своего любовника, она вовсю любезничает с другим.

Неожиданно Виктория развеселилась. «Надо же, когда я увидела Веру в ее эффектном черном платье с кружевами, то еще подумала, как скоро она найдет себе кобеля… если уже не нашла… А, оказывается, я оказалась самой прыткой». Но у нее не было никакого желания оправдываться, да и вообще давать какие-либо объяснения.

– Может быть, помянем Сергея наконец? – сухо спросила Вероника. Даже на поминках она не могла оставить за порогом свой мелочный нрав.

Уже жалея, что согласилась на это приглашение и пришла, Виктория взяла свою стопку. Никита сочувствующе улыбнулся ей, но она не ответила, занятая своими мыслями. «Три женщины потеряли близкого человека, но для каждой из них он был по-разному близок… Для Веры Сергей означал финансовую стабильность, известное имя, дорогие наряды, сладкую жизнь, наконец… Для Вероники – тыл, опять же финансовую стабильность, отчасти, наверное, работу, потому что в школе она не могла две фразы написать без ошибок, какая из нее журналистка… Для меня… смешно, наверное, говорить, что я все еще его любила, после всех этих лет… Но меня вполне устраивало, что он существует где-то отдельно от меня и у него своя жизнь… И если бы можно было начать все заново… но это невозможно, зря я тешила себя такой мыслью… А теперь и об этом можно забыть. Навсегда».

– Почему он к тебе приехал? – громко спросила Вероника.

По ее тону Виктория поняла, что вопрос был задан уже не первый раз, просто вначале она его не расслышала.

– Хотел навестить. А что?

– Ты что, пыталась его увести? – подозрительно осведомилась журналистка, буравя ее взглядом.

– После того, как его у меня увели, это было бы забавно, – с насмешкой ответила Виктория.

– Не вижу ничего забавного, – отрезала Вероника. И Виктория почувствовала, что и много лет спустя в их отношениях ничего не переменилось. Вновь Вероника была заодно с Верой и против нее.

Интересно, почему? Почему одни люди так легко находят себе сторонников, а другие остаются в одиночестве, притом что куда более первых достойны поддержки?

А ведь можно поставить вопрос иначе, подумала Виктория, у которой после водки прорезался тот особенный, не вполне естественный задор, который иногда настигает людей, прошедших через тяжелые переживания. Стоят ли такие сторонники того, чтобы терпеть их присутствие, я уж не говорю о том, чтобы пользоваться их дружбой?

Или еще проще: хотела бы я быть Верой, и дружить с Вероникой, и остаться при этом вдовой Сергея со всеми причитающимися мне правами и регалиями, – или лучше быть тем, кем я являюсь, просто писательницей Викторией Палей, и не водиться ни с кем из этих болотных жаб?

И почему я думаю о них как о болотных жабах, продолжала она размышлять, когда они даже не напоминают этих земноводных? Ну, Вера – немного расплылась, но ведь это вовсе не делает ее безобразной. А Вероника – уж она-то на жабу точно не похожа. Скорее на сухую ученую цаплю. Хотя учености в ней нет ни на грош.

Ну и, наконец, жабы – просто прелестные существа по сравнению с некоторыми людьми. Так что нечего обижать бедных квакушек и ставить в один ряд с ними… непонятно кого.

И Виктория нежно улыбнулась Никите и прикоснулась под столом к его ноге. Положительно, не стоило пить водку на голодный желудок.

Журналистка еще что-то говорила, и Виктория нехотя вслушалась в ее речь.

– Я уж не говорю о том, – зудела Вероника, – что Сергей никогда бы не бросил Веру.

– Девочки, – пробормотала сконфуженная вдова, которая почувствовала, что дело катится к совершенно ненужной ссоре, – ну что вы, ей-богу! Перестаньте!

Никита громко кашлянул.

– Менты что-нибудь знают о том, кто его убил? – спросил он.

– Слишком мало времени прошло, – отозвалась Вера. – Это же только вчера… случилось.

– Предполагается, что работали профессионалы, – буркнула Вероника. – Заказная работа, судя по всему.

– Заказная-то заказная, – выпалила Вера, доливая себе водки, – только вот я никак в толк не возьму, как в его машине могла оказаться бомба. Ее же постоянно проверяли и посторонних к ней не подпускали. Получается, это был кто-то из своих.

Виктория вся обратилась в слух.

– А кто имел доступ к машине? – небрежно спросила она.

– Те, кто в ней взорвались, – ответила за Веру сестра Сергея. – Шофер, Владлен, охрана. И кое-кто из обслуги.

– Их уже допрашивают, – добавила Вера. – Но я сильно сомневаюсь, что кто-то из них в чем-то сознается. И вообще, я давно знаю всех этих людей. У меня в голове не укладывается, что кто-то из них мог подложить бомбу.

Вероника вздохнула.

– Да, тут явно что-то нечисто, – задумчиво протянула она. – Совсем нечисто. Несколько месяцев назад у него были неприятности, но он со всеми разобрался. И вдруг… – Она горько покачала головой и взяла бутылку. – Кто еще хочет водки? Не забывайте про закуску, мы специально шеф-повара из «Олимпии» пригласили… Никита, тебе налить?

– Да, – сказал Антон, – с этим взрывом определенно что-то странное. Они не могут найти концов.

Виктория, сидевшая напротив следователя на кухне своей квартиры, быстро вскинула на него глаза.

– А может быть, не ищут? – предположила она.

– Такое тоже возможно, – согласился Помогай после легкой заминки. – Но, сами понимаете, вслух в этом никто не признается.

Он покачивал в пальцах пустую кофейную чашку. Под глазами Антона залегли синие тени, выглядел он как человек, который давно толком не высыпался, и Викторию – хотя в последние дни она не была склонна обращать внимания на других людей – кольнула острая жалость. Он явно был слишком молод для ноши, которую взвалил на свои плечи.