Семен сидел у себя в кабинете и улыбался. Поймал себя на мысли, что успел соскучиться по простой бумажной работе. И даже по замполиту скучал. Полковник закрыл папку с делом с пометкой «Без срока давности» и убрал ее в сейф. В этой папке лежат фотографии и отпечатанные на пишущей машинке «Башкирия» документы. В том числе – улыбающиеся лица членов семьи Митгаузен, вложивших огромные средства в военную машину Гитлера и финансирующих комендатуру Ляша. Именно они обещали любые деньги за голову «предателя рейха Ляша», после того как он сдал Кенигсберг. На одной из фотографий было вырезано лицо. Именно это лицо, только без очков и с другим цветом волос, красовалось с траурной лентой на доске почета Судостроительного завода.

Согласно документам вся семья сгорела в транспортном вагоне при попытке побега из Пиллау через Фришенерунг.

Согласно документам СМЕРШа при обнаружении любого из членов этой семьи его следовало немедленно уничтожить по законам военного времени и без срока давности. Также в сейфе лежал тот самый фотоальбом. С виду – просто семейные фото. А на самом деле это были фотографии самых опасных преступников, служащих Третьему рейху и верящих в его возвращение. С каждым новым делом на одном из фото ставился черный крест. Такие семьи вкладывали огромные деньги в легенды своих отпрысков. Семен даже боялся представить, сколько сил и денег ушло на то, чтобы из одного из Митгаузенов создать Яна Плюснина. Он с рождения уже был записан в шпионы. Действительно учился в Ленинграде. И в самом деле строил корабли. Вся его личность была создана с нуля, но идеально. Легкий акцент и неправильность в речи он приобрел, когда работал в Риге. Во время войны он был в инженерном корпусе. Нашлись документы и свидетели того, что он действительно воевал в РККА. И прошел все круги ада войны. Был награжден, горел в танке даже как-то раз. Но при этом работал на фашистскую Германию. Где-то формировал спящие ячейки. Где-то устраивал диверсии. Вербовал, доносил и всегда оставался на виду. Был буквально – на сцене. Лицедей, ученый и шпион. И сколько еще было таких же, как он? Сложно не сойти с ума, когда ты ведешь такой образ жизни и, просыпаясь, смотришь на себя в зеркало и понимаешь, что живешь не свою жизнь и неизвестно, вернешься ли в свою.

Семен запер сейф и потянулся. А вот теперь пора возвращаться к работе. Кто знает, кто еще помешает ему снова заняться переводами. Да и сеть пора в городе наладить. И все-таки подумать, кого принять в группу… Интересно, пришлет ли Центр кого-то?

Семен покачал головой и, стукнув себя ладонью по лбу, сунул удостоверение в сейф. Пора было снова становиться Семеном Серабиненко. Переводчиком комендатуры… До следующего задания.

В кабинете был еще один сейф. Больше похожий на шкаф. И именно туда Семен положил книги, пенал, блокнот. То, что осталось от группы Тихони. Он так и не узнал, что с ним случилось. Но недавно получил письмо из Центра. От одного из общих знакомых. И тот писал, что очень сожалеет о смерти друга. И уверен, что если Тихоня погиб, то погиб он в бою. И наверняка забрал с собой максимальное количество врагов.

Остался только нерешенным вопрос с отравленной мукой. Большая ревизия складов, устроенная НКВД, показала, что отравлена была именно мука, а не зерно. И мешки с ней были помечены особым образом. Работали явно давно, в общей сложности получилось несколько десятков тонн ядовитой муки. Расследование показало, что работала группа. Мешки с отравленной мукой добавляли к мешкам с неотравленной в разное время, крали, впрочем, тоже в разное время. Самый первый мешок был датирован концом сорок четвертого. Готовились. Понимали, что нужен запасной план на случай, если рейх проиграет войну. Семен потратил немало времени в порту среди мешков с мукой. Он так и не понял, почему именно белая, дорогая мука была отравлена? Был какой-то план? Диверсанты думали, что муку будут использовать для приготовления хлеба начальству, и тогда все важные чины будут отравлены? Или же решили, что это лучшая приманка для голодных воров?

Тут ему на помощь пришел все тот же Афанасий Федорович, который теперь официально по всем документам числился криминальным экспертом при НКВД.

Он и объяснил своему другу, что мешки просто удобно выносить. Зерно-то нужно в тару какую-то пересыпать. А мешок подхватил и тащи. Все оказалось просто.

В один из прекрасных солнечных и почти весенних дней Серабиненко неожиданно навестил… Смирнов. Боевой генерал пришел к нему в кабинет тихо, без шума, сопровождения и вездесущего секретаря.

– А…

– Сиди, – махнул рукой Смирнов и подошел к окну. Весь кабинет переводчика он мог пересечь за пять широких шагов. – Как ты относишься к тому, чтобы получить дополнительную работу?

– А какого рода будет эта работа?

– Неблагодарная. Тяжелая. Победишь – почет тебе и уважение, не справишься – ну что взять с переводчика. И работать чаще всего тебе придется одному, опираясь только на своих людей. Кроме того, есть очень высокий риск, что тебя могут убить. Или ранить. Или будут постоянно пытаться это сделать. Но подчиняться будешь напрямую мне.

Семен улыбнулся:

– Вы тут филиал СМЕРШа решили открыть?

– Соломки решил подстелить. Чтобы из Центра не спустили еще одну группу бравых разведчиков, часть из которых потеряется по пути, а часть имеет все шансы погибнуть на месте. А так мне начнут что-то говорить, а я отвечу, что у меня свои есть. К слову, у меня для тебя заданий целый шкаф. У нас тут разные дела творятся, и далеко не про все можно сообщить в Центр. Чтобы им не пришло в голову просто послать сюда бомберы тяжелые и не сравнять город с землей.

– И я так понимаю, что я такой у вас не один.

– Правильно понимаешь. Ты же знаешь, какие слухи про вас ходят. Это пока что ваши красные корочки могут открыть все двери. Но время идет. Разведка тоже развивается.

Семен кивнул:

– Да. Недавно мне говорили о том же. Могу привлекать к делу группу?

– Если ты ей полностью доверяешь, то да. Я же говорю – делай, что хочешь и как хочешь, главное, чтобы задание было выполнено. Если прибудет задание из Центра, все понимаю, Центр в приоритете.

Семен улыбнулся. Кажется, его впереди ждало что-то интересное.

Последний, но далеко не последний, герой этой истории немец Бернс по-прежнему работал на «Шихау». Завод был и оставался его любимым детищем. Было несложно подменить документы.