ведра наполнялись, кто-то из мужчин обычно опорожнял их в бочку, стоявшую на повозке. Правда, Пиви может и отказать. Пока что она произвела на него не самое лучшее впечатление. Если так, то Рэй Линн не представляла, куда ей податься. Сейчас, когда страна в депрессии и работы на всех не хватает, не лучшее время для того, чтобы остаться без средств к существованию, если только она не собирается опуститься до проституции, как некоторые женщины. О таком и думать не хотелось.

Рэй Линн пожалела, что так опрометчиво рассталась с тремя долларами ради Корнелии, – теперь деньги, пожалуй, пригодились бы. Физическое неудобство вернуло ее от прошлого к настоящему. Как ни странно, голод и жажда слабели. Сквозь щель она увидела край проплывающего по небу облака. Потом снова показалась голубая полоска. Пока Рэй Линн лежала в ящике, в голове у нее раз за разом всплывала одна и та же картина, и она старалась задержаться на ней подольше, потому что думать об этом было куда приятнее, чем обо всем остальном: как поднимается крышка и как она встает и с вызовом смотрит Ворону в глаза.

Глава 17. Дэл

Корнелия обработала Птичке ногу скипидаром, полив им ранки на месте укуса. Дыхание у Птички стало еще более затрудненным: на вдохе грудь у него западала, а на выдохе из нее вырывался какой-то болезненный свистящий звук. Он, кажется, уже не понимал, где он, и никого не узнавал.

Дэл повернулся к Экклезиасту:

– Он женат?

– Нет, сэр. Один живет. Я могу его к себе взять. Моя хозяйка за ним присмотрит.

Корнелия протянула Экклезиасту бутылку скипидара и пакетик с английской солью.

– Подержи его ногу в этом хотя бы минут пятнадцать, а потом опять скипидаром смажь.

Экклезиаст попросил:

– Вы, мэм, запишите все это, пожалуйста, на мой счет в своей книжке.

Корнелия отмахнулась:

– Это ни к чему.

– Вот спасибо, мэм.

Риз велел Экклезиасту:

– Держи меня в курсе, как у него дела.

– Да, сэр.

Когда повозка отъехала, Дэл понял, что почти ничего не знает о пострадавшем – только то, что лет ему, скорее всего, не больше двадцати. Не знает ни настоящего имени Птички, ни откуда он родом. Да и вообще ни о ком из своих работников ничего не знает. Он оказался в должности десятника так быстро и неожиданно, что не было времени выяснять. Дэл сделал мысленную пометку: разузнать все о каждом.

Он повернулся к Корнелии и поблагодарил:

– Спасибо.

Та только рукой махнула, глядя вслед повозке.

– Он все равно до утра не дотянет. Не хотела при нем говорить.

Дэл дернул себя за бороду.

– Жаль, черт возьми.

– Еще бы.

Покачав головой, Корнелия вернулась в магазин, а Риз подобрал поводья Руби и направился к Пиви в контору – рассказать о Птичке. После всего произошедшего у него совсем вылетело из головы, что он хотел взглянуть на грузовик Кобба. Тот так и стоял, аккуратно припаркованный под навесом. Еще одна загадка. Дэл все еще разглядывал грузовик, когда вышел Пиви и запер дверь конторы.

Он подошел к Дэлу и спросил:

– Все хорошо?

– Было хорошо до тех пор, пока Птичку не укусил коралловый аспид. Корнелия пыталась ему помочь, но, говорит, до утра не доживет.

Тейлор упер руки в бедра и уставился в землю.

– Мы и так уже двоих потеряли, – пробормотал он и огляделся по сторонам. – Кажется, Ворон только что тут был?

– Был, – подтвердил Дэл. – К нему кто-то приехал в гости.

Пиви сморщил нос и уточнил:

– Женщина?

– Да.

– Вот черт. Каждый раз, когда она тут появляется, Суини еще хуже беситься начинает, хотя куда уж хуже. Тяжелые времена нам предстоят. Двух рабочих потеряли: одного из-за болезни, другого из-за этого придурка Ворона. А теперь еще и Балларда нет, и Птичку вот змея укусила.

Дэлу не хотелось рассказывать о еще одной беде, но о Коббе он должен был сообщить.

– Наверное, лучше сразу тебе сказать, – начал он. – У нас еще один человек пропал.

Плечи у Тейлора совсем поникли.

– Кто?

– Кобб. Думаю, сбежал. Ворон без конца лютовал из-за того, что он норму не выполняет. Может, парнишка испугался, когда Баллард умер, и решил, что теперь станет хуже. Кто его знает? Так или иначе, утром он к повозке не вышел. Я, как только людей на работу поставил, послал за ним Джорджи – узнать, не заболел ли. А в обед еще и сам проверил. Дома Кобба нет, но из вещей он ничего не взял. У него, правда, и вещей-то вряд ли много было, грузовик разве что, но тот на месте. Странно, что он его не забрал.

– Может, и не странно. Он говорил, у него там с радиатором что-то. К тому же если ночью сбежал, то, наверное, не хотел мотор заводить и шум поднимать.

– Верно, – согласился Риз. – Но все равно как-то не верится, что он бросил машину.

– Ну что ж, если за ним остался долг, я скажу шерифу, чтобы вернул его сюда. Надо будет заявить, чтобы копы последили на главных дорогах.

– А если поймают, то что?

Пиви потер затылок.

– Тот, кто убегает от долгов, обычно получает сколько-то ударов плетью.

– И ты что, станешь его сечь?

Тейлор вздернул плечи.

– Без этого не нельзя. Не стоило ему убегать, но теперь за это отвечать придется.

– А грузовик ты не можешь в счет долга забрать?

– Компании это не понравится.

– А если Кобб ничего и не должен?

– Тогда дело другое. Тогда он свободный человек: захотел – пришел, захотел – ушел.

Риз предложил:

– Давай узнаем в магазине.

Они направились туда. Дэл знал, что такие порядки заведены почти во всех лагерях: с беглецами обходились как с преступниками, и оставалось только надеяться, что за Коббом нет никаких долгов. Корнелия стояла за прилавком, и Отис с ней.

– Привет, Риддл, – сказал Пиви. – У тебя там бухгалтерия в порядке?

– Как всегда.

– Отлично. Что там у Кобба на счету? Сколько он должен?

Хозяин лавки ответил:

– Это я и не глядя скажу: ничего не должен. Он почти ничего и не покупает, а когда покупает, то платит наличными. С тех самых пор, как приехал сюда.

У Дэла отлегло от сердца, однако дело еще больше запутывалось. Что заставило парня пойти в лагерь на такую работу, если у него есть деньги?

Отис, любопытный, как всегда, спросил:

– А что такое?

– Сбежал, – ответил Тейлор. – Видно, решил, что жизнь в Ласточкином Гнезде ему не по вкусу.

Корнелия словно бы встревожилась и, как