не удалось завлечь меня к ведению совместных дел, и я хотел, чтобы впредь все так и оставалось.

– А разве в подобной фигне не действует принцип очередности наследования? – спросил Сэм. – Сама Корона должна даровать тебе эти земли. Даже такой простак, как я, об этом знает.

– Оговорки, – с горечью пояснил я. – Я не прихожусь ближайшим родственником королевской семьи, поэтому на меня эти правила не распространяются.

Только на тех, кто нравился моему отцу.

– Напомни-ка, почему ты против женитьбы на этой Лилиан? – задумчиво спросил Киллиан.

– Луизе, – поправил я, сворачивая сигареты, чтобы занять руки. – Потому что я не подчинялся требованиям отца при жизни и уж точно не стану делать этого после его смерти. Тем более он уже составил брачный договор, согласно которому Луиза получит все в случае развода.

– Но даже если ты уступишь его требованию, он об этом никогда не узнает, – проворчал Сэм в бокал с виски. – Он ведь мертвее мертвого.

– Я узнаю.

– Брак принимает разные обличья и формы. – Киллиан перешел от окна к бару и просмотрел имеющиеся у меня напитки. – Ты можешь жениться на ней и продолжить встречаться с другими.

– И сделать ее несчастной? – я хрипло усмехнулся.

Сэм пожал плечами.

– Это уже не твое дело.

– Я неспособен причинять другим неоправданные страдания. – Я выудил кубик льда и рассеянно провел им по ободку бокала.

– Способен, просто не хочешь, – протянул Киллиан. – Мы все способны делать все необходимое, чтобы выжить.

– Суть в том, что мне выживать не нужно. Это нужно моей матери и сестре. – Я бросил кубик обратно в бокал. – Ты бы женился ради денег?

Сэм разразился злобным смехом, его серые глаза лукаво заблестели:

– В свое время я бы женился и ради кусочка тоста, если надо. Но по воле Вселенной я выбрал свою невесту, потому что хочу ее, а не потому что так нужно.

Киллиан скорчил гримасу.

– Ты говоришь о моей сестре.

– Даже не напоминай. – Сэм отпил виски. – Меня до сих пор мучает аллергическая сыпь оттого, что у вас с Эмброузом общие гены, а я даже не могу продезинфицировать их хлоркой.

– Странно, – Киллиан фыркнул. – Не припомню, чтобы ты происходил из рода потомственных нейрохирургов и военных пилотов.

Ни к чему спрашивать, готов ли Киллиан жениться на той, кого не любит. Так он и поступил несколько лет назад, а в итоге влюбился в эту женщину.

Я потер щеку костяшками пальцев. Задумался, как отреагирует Эммабелль, если я скажу ей, что женюсь, и понял, что она, наверное, просто отшутится и спросит, не надеть ли ей на свадьбу модную шляпку.

Не жди меня.

– В общем, моей матери правда очень нужны деньги. А Сесилия, как я подозреваю, хочет развестись и начать жизнь с чистого листа. К тому же я хочу, чтобы поместье и впредь принадлежало моей семье.

– Тогда о чем тут думать? – Киллиан взял бутылку бренди из впечатляющего ассортимента и налил себе в бокал на два пальца. – Женись на этой женщине. А потом придумай план побега.

– Все не так просто, – проворчал я, думая о заранее составленном брачном договоре.

– Так давай, Эйнштейн, разъясни нам, дуракам, – подтолкнул Киллиан.

– Я хочу наследство, а не эту женщину. – На самом деле я не хотел ни того, ни другого, но маму и Сесилию необходимо обеспечить.

– Как мы уже установили, тебе необязательно сюсюкаться с ней до конца гребаной жизни. – Сэм залпом допил свой напиток и встал, устав от этого разговора. – Просто надень ей кольцо на чертов палец. В качестве бонуса сможешь обрюхатить ее, чтобы было кому оставить наследство.

– Мне и так есть кому его оставить. Моему ребенку и Эммабелль.

Киллиан сочувственно глянул на меня через плечо, стоя в другом конце кабинета.

– Оставишь свой титул ублюдку? Серьезно?

Я вскочил на ноги и, не успев даже осознать, что делаю, подлетел к нему. Схватил за шиворот, прижал спиной к бару и прорычал ему в лицо:

– Еще хоть раз назовешь моего нерожденного ребенка ублюдком, и уверяю: тебе придется вставлять все клятые зубы.

Бреннан подскочил и вклинился между нами, расталкивая по разным углам.

– Полегче. Киллиан в чем-то прав. Возможно, ты так упорно не желаешь жениться на Лауре, потому что у тебя стоит на мать твоего ребенка.

– Ее зовут Луиза, – процедил я.

– Нет, Белль. Даже я это знаю. Прими гинкго[17], приятель. – Сэм покачал головой.

– Другую женщину зовут Луиза.

Киллиан с непринужденным видом отпил виски, а Сэм отступил назад, убедившись, что мы больше не попытаемся друг друга убить.

Оба не сводили с меня глаз.

– Что? – спросил я, прищурившись. – Чего уставились?

Киллиан усмехнулся:

– Так все и начинается.

– Что так начинается?

Они с Сэмом весело переглянулись.

– Все, он безнадежен, – заметил Сэм.

– У него не было ни единого шанса, – сказал Киллиан, склонив голову набок.

– Бедняжка Ливия, – усмехнулся Сэм.

На этот раз я даже не стал их поправлять.

Шестнадцатая

Белль

Четырнадцать лет

– Сволочь. – Папа сплевывает на пол.

Ох господи. Мама отвесит ему за это подзатыльник.

Он неподвижно развалился в кресле перед телевизором после долгого рабочего дня.

Мама где-то в доме переживает нервный срыв. Не сильный – так, небольшую истерику. Она сама не своя уже… сколько? С тех пор как тетушка Тильда умерла больше года назад. Тетушка Тильда вырастила ее. У них была десятилетняя разница в возрасте. Тетушка и нас помогала растить, поэтому, конечно, я расстроена. Но мама… порой кажется, что она на другой планете.

– Папочка, не выражайся! – восклицает Персефона, сидя на ковре, на котором собирает пазл из двух тысяч элементов. Туго заплетенная коса перекинута через плечо. У нее такой цветущий вид. Хотелось бы мне быть такой же.

– Прости, милая. Я прихожу в бешенство, когда вижу подобное.

Я отвлекаюсь от домашней работы, которую делаю, устроившись на диване. На местном новостном канале рассказывают об учителе географии, пойманном за романом с ученицей средней школы, в которой он работал. Показывают его фотографию в профиль и анфас. Ему не меньше пятидесяти пяти.

– Такие, как он, должны гореть в аду. – Папа встает и начинает расхаживать по гостиной.

Я твержу себе, что это все ерунда.

Что это не имеет никакого отношения ко мне и тренеру Локену.

К тому же о чем я вообще думаю? Мы с тренером даже не целовались, не обнимались и не позволяли себе непристойных прикосновений. Он помогает мне с больным