class="p1">Рикхард невозмутимо держался, хотя ему было непросто наблюдать за тем как я страдаю.

— На вот милая, выпей! — тетушка склонилась надо мной с очередной настойкой, но мне они мало чем помогали. Эта бесконечная боль убивала, отнимала последние остатки сил.

— Тетушка, от чего же так больно? — сделав глоток, заскулила я, обливаясь слезами.

— Если бы я знала! — покачала она головой.

Своих детей бог ей не дал, и она никогда не испытывала подобных ощущений в отличии от меня.

Схватки стали чаще, и я уже не кричала. Бессвязно мычала в надежде, что скоро этот ад прекратится. Так продолжалось много часов. Амулет на моей шее горел ярким сиянием. Я надеялась, что он хоть немного, но помогает мне. Я молилась всем известным мне богам, что мы с ребенком останемся живы.

Доктор прибыл в усадьбу с большим опозданием. Буквально утром он принимал роды у одной из горожанок. Поэтому сильно задержался в пути.

Оглядев глазами собравшихся, доктор молча поставил свой чемоданчик на стол. Достал необходимые инструменты. Вымыл руки с мылом и приступил к работе, привычной для него. Сделав быстрый осмотр, он нахмурился.

— Сколько часов продолжаются схватки?

— Десять, — протараторила быстро тетушка и испуганно всплеснула руками.

Подложив мне еще одну подушку мне под спину, доктор сделал все так чтобы мне было проще тужиться.

Увидев его я сквозь слезы улыбнулась. Наконец-то он пришел! Теперь я в надежных руках!

— Тужься! — доктор с силой надавил мне руками на живот.

Закричав от боли, я собрала в кулак всю свою волю и стала тужиться, превозмогая изнуряющую боль.

— Осталось совсем немного, тужься! — голос доктора срывался на крик.

Лицо Рикхарда стало практически белым. Он до ужаса боялся, что его любимая жена не выдержит столько боли и умрет у него на руках.

— А-а-а, — закричала я, с трудом выдавливая из себя крупный плод.

Через пару мгновений усадьбу озарил детский возмущенный крик.

Облегченно откинулась на подушки понимая, что на сегодня мучения закончились.

— Мальчик! — восторженно вскрикнула тетушка.

— Сын, — радостно произнес Рикхард, приходя в себя. — Мы назовём его Лайонелом в честь моего отца.

Услышав его слова я тут же пришла в себя.

— А-а-ах, — запыхтела я возмущенно.

И откуда только силы взялись?

С именами у нас возникла загвоздка. Я хотела назвать сына Драко в честь моего отца, а Рикхард мечтал назвать его Лайонелом. Вот только мне это имя совершенно не нравилось.

— Ну какой он Лайонел? — с любовью посмотрела на сына. — Драко. Драко Коупленд.

Служанки успели уже его обмыть и завернуть в теплое одеяло. Сморщенный малыш с красным опухшим носом казался мне произведением искусства. Никогда еще я не видела столь красивых и совершенных детей.

— Хорошо, — согласился Рикхард. — Драко Лайонел Коупленд.

Прошептала его полное имя медленно смакуя на языке и примирительно улыбнулась.

На том и порешили.

Пока я была слишком слаба, тетушка не выпускала Драко из своих заботливых рук. Решительно отказалась от кормилицы, решив ребенка полностью кормить сама. Мне не хотелось допускать в семью посторонних людей. Рикхарду ничего другого не оставалась как согласиться с моим решением.

Когда Драко исполнился год, Рикхард преподнёс мне подарок. Маленькую коробочку, открыв которую я не сдержавшись расплакалась. В ней лежала та самая брошь, которую я продала, впервые приехав в Портленд.

— Где ты ее нашел? — всхлипнула я, благоговейно беря ее в свои руки.

— Тетушка рассказала мне обо всем, а я счел своим долгом найти эту брошь и выкупить ее для тебя. Ведь это память о твоей покойной матери!

Глядя на брошь, я улыбнулась. Теперь будет что оставить в наследство дочери.

Думаю, мама была бы довольна узнав, что ее брошь осталась в семье.

Тетушка Марта прожила еще долго. Без малого еще пятнадцать лет. Ежедневно она пила настойки, которые укрепляли ее здоровье. А я не отставала и брала с нее хороший пример. Марта Дэвис фактически помогла мне вырастить всех моих детей. В течении жизни у нас с Рикхардом родились еще три девочки и два мальчика. Одну из дочерей я назвала Мартой-Луизой в честь двух дорогих мне женщин, а двух других дочерей в честь наших с Рикхардом родных матерей — Виолой и Мартиной. Младших мальчиков называл Рикхард. Мне было достаточно что на имени первенца настояла я.

Бывшее поместье Барнаби наполнилось детскими голосами. Шум и гам стоял круглосуточно. Трудно было поверить в то, что когда-то здесь было пусто и стояла абсолютная тишина. Рикхард часто закрывался у себя в кабинете, я же редкое уединение находила в саду и подолгу сидела на широкой скамье проводя время за интересной книгой.

Глядя на разбитый садовником розарий, я неожиданно поняла, что исполнила все свои потаенные желания и мечты. Вышла замуж за любимого мной человека. Смогла построить прибыльный бизнес и стала матерью шестерым озорным детям.

И только в редкие моменты на меня накатывала легкая грусть. Если бы не Рикхард и тетушка Марта, моя жизнь была бы совершенно другой. Наверное, поэтому я любила их безмерно, прощала мелкие ошибки. Ведь и сама я была не без греха.

* * *

Пятнадцать лет спустя…

— Мы прощаемся с Мартой Дэвис. Женщиной, которая мирно закончила свой долгий путь. Каждый кто пришел проводить ее может сказать о ней лишь хорошее. Ее благие дела знал не только весь Портленд, но и соседний Зайцберг. Благодаря ее пожертвованиям сиротский приют регулярно получал солидную помощь, и дети имели возможность обучаться ремеслу, — слова архиепископа застали меня врасплох, но Рикхарду эта информация похоже была известна так как он не удивился услышанному в отличии от меня.

Рикхард лично попросил архиепископа провести для тетушкиного погребения службу, и старый архиепископ не могу ему отказать, получив щедрое пожертвование в свой приход.

Никогда не знала, что тетушка содержала сиротский приют в городе. Утирая платочком слезы, я смотрела на ее холодное тело, лежавшее в семейном склепе и не могла поверить, что тетушки больше с нами нет. Рикхард стоял рядом со мной и тоже не мог сдержать своих слез. Та была поистине для нас большая утрата.

Мои горячо любимые дети плакали осознавая, что больше не увидят любимую бабушку. Было больно терять любимых людей, но такова была жизнь.

После похорон нашу усадьбу навестил местный нотариус и сообщил, что тетушка все свое имущество завещала мне, а часть средств пожертвовала приюту. Так же мне было оставлено прощальное письмо и маленькая коробочка.

Взяла коробочку в руки и с интересом повертела ее. Что же там могло быть?

Нотариус раскланявшись покинул нашу усадьбу. Рикхард уединился в своем