Хаим услышал, как девушка, обслуживающая рейс, сказала:

– Ваши паспорта и билеты.

Он рассеянно протянул ей все бумаги, а потом взгромоздил чемодан на конвейер и получил у нее посадочные талоны. Девушка обвела синим кружком данные:

– Ворота B-девять. Посадка начинается в семь сорок пять.

Возможно, была еще причина, почему Хаим сразу не вернул мобильник охраннику: ощущение, что он попался и уже ничего нельзя изменить.

Он ждал, что произойдет что-то еще, но ничего не происходило.

Несколько минут они стояли в зале вылетов, уже без отосланного чемодана, и кого-то ждали.

– Папа, дай ее мне, она тяжелая, – сказал Эзер и взял из рук отца большую сумку, а тот положил ему на голову руку и позволил забрать ручку сумки из другой своей руки. На минуту Хаиму подумалось, что стоит выйти из зала вылетов и вдохнуть снаружи свежего воздуха. И быть может, если б они вышли, то обратно не вернулись бы…

Тысячи пассажиров двигались вокруг, и никто не смотрел на них.

Сара искал в толпе наблюдающие за ними глаза, но никого не видел.

А потом он вдруг заметил вдали того молодого работника службы безопасности, который их расспрашивал, затем взял у них паспорта, отошел, побеседовал с работником службы безопасности, тем, что постарше, и вернулся к ним с приставленным к уху мобильником.

Снова и снова Сара слышал в ушах чужой голос, спрашивающий его:

– Хаим, ты меня слышишь? Как дела?

Джени никогда не спрашивала его «как дела», да и не спросила бы, будь она сейчас на Филиппинах.

– Ну, пап, мы идем? – спросил Эзер. Его отец ответил, что да, но решил позвонить матери, чтобы узнать, связывался ли с ней кто-нибудь из аэропорта. Она сказала, что нет, и поинтересовалась, почему он звонит.

– Неважно, – вздохнул Хаим. – Где мобильник Джени?

– А где ж ему быть? – отозвалась мать удивленным шепотом.

Сара мог бы попросить ее сходить в кладовку и проверить, но не стал этого делать и сказал, что всё в порядке.

– Вы уже в самолете? – спросила мать.

– Да. Вот-вот заходим, – ответил Хаим.

Они продолжали продвигаться к воротам, как будто ничего не случилось, но он уже знал, что в конце этого пути никакого самолета им не видать. Внутри его продолжал звучать голос женщины, которая не была Джени, голос веселый и улыбчивый, словно звучащий из той жизни, которая его жизнью не была.

На переходе в зал, где ручную кладь и пассажиров проверяют металлодетекторами, их попросили предъявить паспорта. Служащая, которой Сара их протянул, проверила наклейки, прикрепленные работником службы безопасности, и, не глядя на лица Хаима и детей, указала им следовать дальше. Стоя в хвосте длинной очереди на проверку, он крепко держал ребят за руки. Именно из-за того, что с момента того телефонного разговора полчаса назад ничего не происходило, в нем все росло чувство, что в конце этой дорожки их кто-то поджидает. И он думал о детях, только о них. Попытаются ли те люди разлучить их с ним? Сара мог позвонить матери и попросить ее приехать на такси в аэропорт, чтобы она побыла с внуками, если что случится. И теперь он впервые подумал, что если попадется, то должен рассказать детишкам про Джени.

Эзер поставил сумку на ленту сканера и вместе с Шаломом прошел через металлодетектор, который не издал ни звука. А вот Хаиму велели разуться и снять ремень. Он вытащил из кармана брюк связку ключей и мобильник и положил их в папку с документами, а кошелек – на поднос, который тоже провели через сканер. Пока еще ничего не происходило. Ключи, кошелек, мобильник и папка с документами вернулись к нему.

– Счастливого полета, – сказала еще одна служащая аэропорта.

Молодая сотрудница полиции у стойки проверки паспортов тоже делала свое дело совершенно бесстрастно. Она проверила паспорта и спросила:

– Кто здесь Эзер Сара?

– Я. – Эзер встал перед высокой стойкой на цыпочки.

Женщине пришлось встать со стула в своей стеклянной будке и наклониться, чтобы увидеть Шалома, стоящего рядом с отцом. Хаим ожидал хлопка печати по паспорту, но дама медлила. А потом она, встав с места, открыла дверь будки и тихо сказала ему:

– Можете на минутку пройти со мной?

Сара уже знал: это та самая минута, которой он ждал.

Конец пути.

Он позвал детей и сказал им, чтобы шли за ним в том направлении, на которое указала эта сотрудница аэропорта.

– Папа, что случилось? – спросил Эзер.

Женщина следовала за ними.

– Видимо, еще одна проверка, – сказал Хаим сыну.

Расстояние до закрытой двери, к которой они шли, было коротким, где-то пятнадцать-двадцать шагов, но Сара понес туда Шалома на руках. Когда они очутились перед дверью, сотрудница полиции сказала ему:

– Пожалуйста, спустите ребенка на пол. Вам нужно пройти сюда. А я останусь с детьми.

Сара уже понял, куда вошел. Но понял ли это и Эзер?

– Я хочу войти вместе с ними, – сказал мужчина.

– Гражданин, прошу вас не пререкаться, – уже более агрессивным тоном ответила женщина.

Когда Хаим поставил Шалома на пол, тот снова расплакался, а в глазах Эзера стоял страх.

– Последи немножко за Шаломом, ладно? – попросил Хаим старшего сына. Открыв дверь, он тут же оглянулся на них, потому что увидел в комнате того самого мента, что допрашивал его в участке. Но сотрудница полиции закрыла дверь, и он успел увидеть только, как Эзер обхватил рукой своего братишку.

13

Когда дело было закрыто и тело Дженнифер Салазар обнаружено, Авраам подумал, как близок был Сара в то утро к тому, чтобы ускользнуть от полиции и вернуться из Манилы без детей.

Инспектор задержал его для допроса в последнюю минуту, и это произошло лишь из-за случайно мелькнувшей догадки и несмотря на резкий отказ Иланы. И даже во время допроса в аэропорту были минуты, когда Аврааму казалось, что он ошибся и Сару стоит отпустить. Один раз его уверенность дрогнула настолько, что он чуть не прекратил допрос. И если б не кусачее чувство, что он подвергает детей Хаима по-настоящему смертельной опасности, Авраам, возможно, так и сделал бы.

Но что-то внутри его отказывалось уступать.

* * *

День накануне ареста был сплошной нервотрепкой, и в конце его Авраам снова не сомкнул глаз.

До самого вечера он не нашел решения, как, под каким предлогом арестовать Хаима Сару, и уже видел, как завтра утром этот человек и его сыновья исчезают в рукаве, ведущем их в самолет. Тиканье таймера в ухе инспектора все не умолкало. Он вспомнил, как Сара сидел тогда у него на допросе, во время их первой встречи. Тогда его допрашивали по другому поводу, и Аврааму показалось, что он по собственной инициативе, даже без расспросов рассказал, что его жена улетела в Манилу. В тот вечер Марьянка спросила инспектора, не считает ли он, что Хаим замешан в истории с чемоданом, и Авраам заколебался. Потому что не знал. Он сказал Марьянке, что не намерен доверять никому. И был прав. Но тогда он не подозревал, что Сара причинил вред своей жене или что он собирается причинить вред детям. Только в полдевятого, когда инспектор сел поужинать в кафе «Джо» у молла возле участка, ему в голову пришла мысль о предлоге, и он быстро вернулся к себе в кабинет и позвонил Ансельмо Гарбо. В Маниле было два часа ночи, и Авраам поднял генерала с постели. Извинившись, он объяснил, почему звонит в такое позднее время; филиппинец попросил его подождать на проводе и перешел в свой кабинет, чтобы там закурить трубку и продолжить разговор, не будя свою женщину. Авраам мысленно представлял себе Ансельмо в тонком прозрачном халате, сидящего в кожаном кресле перед письменным столом темного дерева. Тот терпеливо выслушал израильского коллегу, после чего сказал: