— Владыка! — взвыл Кощей. — Я служил тебе столько веков! Верой и правдой!

— Ты послужил — теперь он будет служить, — рассудил владыка. — Если он сильнее тебя, то и работать будет лучше, чем ты.

Кощей горько разрыдался.

— Сделай так, чтобы эти звуки прекратились, — потребовал главгад — обращаясь, очевидно, ко мне. — Они раздражают мой слух.

— Заткнись, — прошипел Кощею я. — Так воешь, как будто тебя уже убивают.

— Всё пропало, всё пропало! — зашептал Кощей в тон мне. — Прав ты был, Владимир, не друзья нам эти чужане тварные. Люди так дела не делают. Люди добро помнят!

— Ну, блин, попёр патриотизм. Давай ещё скажи, что просто не в ту дверь зашёл. Уймись, пока цел. Не мешай мне работать.

Кощей взял себя в руки. То ли понял, то ли сделал вид, что понял — пофигу, главное — результат.

А вот владыка выходить из яйца не спешил. Сидит там, наблюдает… А может, просто за тысячи лет ноги затекли, жопа онемела. Сейчас разомнётся да выйдет. Или наоборот, скажет, что ходить не может. Это в книжках и кино всё по нарастающей да по нарастающей. А в жизни любое масштабное предприятие всегда может закончиться полной хренью. Настолько тупой, что хочется орать: «Так не бывает!»

И тут я почувствовал, как земля под ногами начинает дрожать. Причина тому отыскалась быстро. Множеством глаз своей тысячи я увидел, как к нам приближаются твари. Со стороны города к реке шла лавина.

«Это настоящие, — передал я тысяче. — Не морок». И тут же, скрипнув зубами, добавил: «Не трогать. Это на Новый год».

Никто не пошевелился. Я заранее озаботился тем, чтобы Адмиралтейский сад в мороке представлял собой абсолютно непроходимый апокалипсис. И преуспел. Даже крысы и крылатые ящеры огибали его стороной. Все стремились сюда. На дворцовую площадь. Их гнал неумолимый и неосознаваемый инстинкт.

— Что это? — спросил владыка.

— Это твои верные слуги, — отозвался я. — Идут, чтобы поклониться тебе.

Первыми добрались ящеры. Они принялись наворачивать в воздухе широкие почтительные круги, в которые оказались заключены и мы с Кощеем, и оба яйца. Потом прибежали крысы. Как только их лапки касались дворцовой площади, твари замедлялись. Их тянуло сюда, но страх удерживал, заставлял держаться поодаль.

Вслед за крысами явились лягушки. И те, и другие окружали нас, кольцо за кольцом. Но главные силы были всё ещё на подходе.

Топот приближался, земля под ногами дрожала всё сильнее. И вот они… Питер, возможно, был слишком цивилизованным городом, чтобы на его улицах так запросто появились медведи и волкодлаки, не говоря о вепрях. Зато в упырях недостатка не было. И не только в упырях…

Мертвецы высыпали на площадь, будто революционные матросы. Выглядели — кто во что горазд. Многие вовсе были скелетами, но и их гнала та же сила, что остальных.

— Да откуда ж их столько? — прошептал я. Хорошо, что не заорал — очень хотелось.

— Троекуров, — ответил Кощей, видимо, полагая, что вопрос был задан ему.

— Надо будет Гравию сказать, чтоб построже с ним там.

— Уверяю, ему там и так несладко, — исключительно мерзко улыбнулся Кощей.

Я ему поверил, и даже на душе как-то сразу полегчало. Несмотря на то, что меня окружали несметные полчища тварей.

Битвы я не боялся. Строго говоря, я даже не сильно-то планировал в ней участвовать. Сил у нас хватает, и даже с этой ордой ребята разберутся как-нибудь за полчаса-час. Передо мной же стояла задача куда более серьёзная. Выманить наружу этого сраного владыку, чем бы он ни был, и переместить его в загробный мир. Подальше от греха. А конкретно — от кощеева сердца и «красной кнопки», нажатие на которую может гипотетически взорвать наше солнце.

— Хорошо, — проговорил владыка. — Вот теперь я вижу достойную встречу.

Я видел обезумевшее стадо гниющих мертвецов и прочей шушеры. Но владыка, видимо, в такие нюансы не вдавался. Ему, парню с другой планеты, главное было — много. Ну а качество — кого оно вообще колышет, это качество.

Люк яйца, издав шипение, отворился. Внутри было непроницаемо темно. Наружу величественно потёк туман.

Я ждал, едва вспоминая, что нужно дышать. Сейчас, когда всё повисло на волоске, нельзя облажаться. Просто нельзя!

Разумеется, я пытался выяснить у Кощея, как выглядит этот чёртов владыка. Вразумительного ответа не получил. Во-первых, их единственная встреча произошла давно, и с тех пор природа Кощея сильно поменялась. А во-вторых, увидел он нечто такое, что серьёзно поколебало его слабенький умишко, отравленный жаждой власти и разрушений.

Тумана становилось всё больше. Он собирался в одном месте этакой туманной горой, за которой уже скрылось яйцо.

Преображение случилось в какой-то миг. Я его даже заметить толком не сумел. Казалось, моргнул — и вместо тумана передо мной оказался владыка. Осознание этого докатилось до мозга спустя несколько секунд. И я вздрогнул.

Щупальца. Чёрные влажные скользкие, мать их так, тентакли струились, извивались, будто бы бесконечно лаская друг друга. Кроме щупалец я не видел ничего, зато этой пакости — гора высотой с Зимний дворец.

— Этот мир — мой! — проревел голос из переплетения.

— Ну здравствуй, летающий макаронный монстр, — пробормотал я. — Вот таким ты мне и представлялся…

В следующий миг сделалось не до шуток. Одно из щупалец, толщиной с добротную берёзу, выпросталось из переплетения и обхватило Кощея. Подняло его над площадью. Со звоном упала оброненная труба.

— Твоя служба окончена!

Щупальце сжалось, выдавив из Кощея короткий, но чрезвычайно насыщенный вскрик. И ещё — кровь. Она выплеснулась изо рта и пролилась на площадь. Красная, человеческая. Не тварная. Тварную природу Кощей отринул ради Лесьяры, и, наверное, более глупого и человеческого поступка нельзя было выдумать.

Наверное, поэтому меня, что называется, перекрыло.

— Отпусти его! — рявкнул я.

Не сразу понял, почему так странно и сильно звучит мой голос. А потом увидел Лесьяру в осеннем костюме. Она стояла рядом со мной, сжав кулаки, и смотрела на макаронного монстра.

— Ты? — изумился монстр. — Ты смеешь приказывать мне⁈

Щупальце согнулось и резко распрямилось, зашвырнув Кощея куда-то в район Адмиралтейства. Привет ребятам, не скучайте. А два других щупальца рванули к Лесьяре.

— Не смей! — закричала она. И — да, звуковых эффектов в её голосе хватало.

Взмах руки — и поднялся ветер. Скорее даже ураган, но сконцентрированный в очень узком пространстве. Щупальца отшвырнуло обратно.

Лесьяра дрожала. От ярости, но не только. Я по лицу отчётливо видел, что силы её уже на исходе. Здесь, вдали от родной стихии — леса — она была слаба. Но сдаваться не собиралась.

Одно из щупалец стремительно