* * *

— Замполит, что с тобой? Шо голос невеселый? — заботливо спросил Василий Иванович в ходе очередного сеанса связи.

— Я умираю. Вернее, почти умер.

— Комиссар! Я тебя спасу. Сейчас к вам приедет Хмурцев, завезет аккумуляторы для радиостанций. С ним отправляю Сероивана, поможет, чем сможет. Надеюсь, спасет. Возвращайся вместе с ним к управлению, на командный пункт. Ты мне нужен живым!

Прапорщик внимательно осмотрел меня, дал пару таблеток, выслушал жалобы.

— Иван, я уже кроме компота и айвы ничего не ем. Но желудок режет, как будто какие-то жернова его изнутри трут.

— Компот из винограда и айвы и еще айва в сыром виде? Какой кошмар! И много айвы?

— Несколько штук в день. Вкусная. Витамины. Разнообразие в рационе.

— Айва очень тяжелая пища для желудка. Это как наждачной бумагой по слизистой оболочке! От нее и рези! Поедем на КП, манная каша, куриный бульон — мучения пройдут. Вот еще микстуру выпейте. — Прапорщик сунул в ладонь порошки в пакетиках. — Только не запивайте компотом! Ради бога! Водой.

— Замена язвы желудка на брюшной тиф? — криво усмехнулся я.

— Вот бутылочка с глюкозой, запейте ею таблетки и микстуры, — протянул прапорщик мне склянку с жидкостью.

— Иван, если выживу, быть вам старшим прапорщиком!

Естественно, я выжил. Без айвы организм быстро пришел в порядок и ожил. Желудок и кишечник восстановились. Зад начал отдыхать. Какое счастье!

* * *

Полк продолжал ломать строения в «зеленке» напротив Черикара. Деревья падали, словно скошенные гигантской косилкой стебли молодой травы. Виноградники трещали под гусеницами нашей техники. Дувалы обрушивались, дома взлетали в воздух и осыпались. Дымы из колодцев поднимались, как из печных труб.

Барбухайки проносились по дороге на бешеной скорости, и афганцы испуганно глядели на наши действия под названием «зачистка местности». Вполне возможно, у кого-либо из них тут живут родственники. Вернее жили…

— Василий Иванович, я почти здоров и готов к боевому употреблению. Пора в бой. Разрешите прогуляться к первой роте? — спросил я у комбата ранним утром, после завтрака.

— Что ж, иди, если не лень. БМП не дам. Оно у меня одно, но можешь взять связиста.

— Спасибо! Беру сержанта Шапкина. Посмотрю, что у них да как, и вернусь к обеду.

— Валяй. Навязался на мою голову, вояка! Вместо того чтобы сидеть и оформлять докладные, прешься неизвестно зачем и непонятно куда.

— Почему непонятно? Работа с людьми, в массах…

— Смотри, в массах не задерживайся! Не затеряйся! У меня по плану сегодня после полудня обыграть тебя в картишки!

— Это мы еще посмотрим, кто кого…

— Комиссар! Не задавайся!

* * *

Вадим Хмурцев позвал сержанта и помахал рукой напутствуя:

— Никифорыч, возвращайся скорее, а то я один устану от общения с комбатом. Нотации с утра до вечера, без перерыва. А так он и на тебя будет отвлекаться.

— Нет! Я сам разберусь, долго мне там находиться или нет! Мучайся и не надейся на мою помощь.

Бугрим сделал попытку вырваться из лап Чапая вместе со мной.

— Возьми с собой, Никифор Никифорыч! Почему я должен суетиться вокруг «шефа»? Меня от его поучений тошнило еще в полку.

— Если я тебя заберу, то он и меня не отпустит, — пресек я его желание сбежать со мной. — Даю слово: вернусь — разрешу развеяться в третьей роте.

— На хрена мне эта третья рота, одни «скобари». Я вечером к Афоне пойду.

— Отправляйся хоть к черту на кулички! Но после моего возвращения! А сейчас отстань от меня. Задерживаешь! Вдруг Чапай передумает. Марш к Подорожнику. Скоро нас Муссолини вызовет, а никого на связи нет!

Отделавшись от горячо желающего сбежать «комсомольца», я устремился к Мандресову. Полтора километра пешком по ровной дороге в принципе полезно для организма. А то обычно перемещаемся, сидя на БМП, да с неподъемным грузом по горам ходим. Какое уж там удовольствие от прогулки. А сейчас с собой только автомат и лифчик с боеприпасами. Приятно прогуляться, подышать воздухом. И хотя в атмосфере полно выхлопных газов от машин и стоит жуткий запах гари, все равно хорошо.

* * *

При моем появлении офицеры роты состроили кислые физиономии, но потом проявили радушие. У костра расположились Мандресов, Калиновский, молодой лейтенант Грищук (новый взводный вместо Ветишина). Старшина Халитов сидел в сторонке, надев каску, бронежилет и грустил.

— О! Рома! Тебя выдернули в рейд! В наручниках привезли или добровольно пошел?

— Товарищ старший лейтенант! Командир роты сказаль, что без боевых действий не получу медал! А мне медал нужен. Орден не дадут простому старшине, но медал нужен. «За отвагу» хочу! Очень красивый медал!

— Если проявишь себя, получишь! Видишь, Бодунов год в горах, а без ордена. Не все сразу. Заслужи!

— Будь уверен! Заработаю медал! Что я зря в «зеленку» пришель? Думаю, одын раз хватит для награда? Обязательно отлычусь!

Калиновский протянул мне кружку горячего чаю, а Мандресов пообещал, что скоро будет плов.

— Как дела, Саша? Чем сейчас рота занимается? Где остальные взвода? — спросил я, видя, что тут только второй взвод.

— Острогин и ГПВ слева, в трехстах метрах. Чернышев (еще молодой взводный) справа, вместе с Федаровичем. Ох, и здоровенный детина пришел на взвод! АГС в полном сборе взгромождает на спину и несет на себе. Илья Муромец! Не человек, а тягач!

* * *

Кругом было тихо. Солнце стояло высоко и сильно припекало. Клонило в сон. Отдых на природе. Покой, красота!

Вдалеке, ломая на бегу кустарник, к нам бежал какой-то солдат. Перепрыгивая через плеть виноградной лозы, он зацепился сапогом за ветку и, громко заматерившись, упал. Сидящие у костра солдаты засмеялись над неумехой.

— Товарищи офицеры! Помогите! — громко заверещал лежавший солдат, вызвав очередной приступ массового смеха.

— Иди сюда, поможем, — улыбнулся Калиновский. — Ты только выползи из кустов.

Солдат на четвереньках выбрался из зарослей, сделал еще три прыжка и заголосил, размазывая по щекам слезы.

— Спасите! Спасите!!! Там наших всех убили! Взводный при смерти. Славка и Серега лежат, отстреливаются. Меня за подмогой послали. — Молодой, смертельно испуганный, солдат дрожал всем телом и готов был рухнуть замертво.

Мандресов дал бойцу пощечину, приводя в чувство. Плечи его сотрясались от беззвучного плача, а изо рта вырывались только шипение и стоны.

— Объясни толком! Ты кто? Откуда? Кто напал? Где остальные? — так и сыпал вопросами Мандресов.