Но, с другой стороны, можно ли ему верить? Эйнштейну в его нынешнем положении сгодится любая отмазка, лишь бы сгладить опасное напряжение между нами. Он как никто другой знает, что Питер Пэн временами… скажем так, бывает импульсивен. Иногда это опасно для тех, кто вовремя не отошел и не спрятался.

– Хватит соплей, – произнес отец с неожиданной резкостью, почти с ненавистью. – Нашли время. Позже разберемся, кто на кого воздействовал и зачем. Илья, ты тут высказывался: мол, заложник нам не понадобится… ворота тоже… Развивай уж эту тему до конца. А то твои орлы снаружи скучают, а у них там пулемет… Крупнокалиберный… Начнут со скуки пимпочки на нем дергать, кнопочки всякие нажимать… да и хлобыстнут сюда очередью…

Эйнштейн с тревожным видом огляделся… Наверное, понимал, как соотносятся поражающие свойства пуль «Корда» с защитными свойствами здешних стен. И сразу перешел к делу:

– Да, да, ты прав… Вам пора уходить, что бы вы ни задумали. Ты, Питер, помнится, пытал меня насчет объекта номер двадцать восемь? Собственно, чтобы открыть эту тайну, я к вам и заглянул. Это подземный ход.

Я непроизвольно хмыкнул.

– Как в кино.

– В каком кино? Не знаю, не видел. Туннель идет под всем островом и уводит далеко за Крюков, выход – во дворе на той стороне. Если вас интересует история вопроса, когда его прокопали, когда обнаружили вновь…

– Не интересует, – оборвал отец. – Где вход? Внизу, в хранилище?

– Нет, выше, на лестничной площадке. Дверь вы видели, не могли ее не заметить. За ней – туннель. Поторопитесь. Только вот… за вами будет погоня. Иначе меня не поймут.

Дверь… Опять хреновины-фигулины… Ну да ладно, теперь будет легче.

– И отпустите вы наконец бедолагу Пряхина! – напоследок попросил Эйнштейн.

– С ним, э-эх, неувязочка, – вздохнул я. – Сгинул в «колодце». Там у вас второй «колодец» в самом углу, аккуратнее бегайте.

Лицо Эйнштейна вытянулось.

– Сгинул?! И что я теперь скажу Авдотье?

Хотел ответить, но папа опередил:

– Скажи правду: что ты и по жизни дерьмо, и начальник дерьмовый тоже, что ты выпустил вожжи из рук и потерял контроль над событиями, и даже «колодцы» отметить и огородить не распорядился… А теперь вали отсюда, у нас мало времени.

Ну прямо с языка снял.

Туннель привел нас не в какое-нибудь логово засекреченной науки – в самый обычный подвал жилого фонда. Дверь, разделявшая эти два подземных объекта, показалась нам с Андреем легкой разминкой после предыдущих. Поразмялись, чтоб не терять форму…

А на выходе из подвала нас поджидали. Трое. Расположились они грамотно, не попадая друг другу в сектора обстрела, и были готовы наполнить узкий мрачный двор-колодец свинцом, буравящим воздух. Вернее, готовы были двое из троих, поскольку лишь они оказались при стволах, но и третьего сбрасывать со счетов стало бы фатальной ошибкой, пуля – далеко не самое опасное, что может прилететь в тебя в Зоне…

Однако отец не схватился за свою чудо-винтовку, я не схватился за «Глок» или «чпокер», Лена не попыталась напустить маскирующего туману, а ее муж, проявлявший смелость лишь в борьбе с безответными дверями, не попытался напустить в штаны.

Потому что встречала нас хорошо знакомая компания: Прокофьев М. С., в миру известный как Леденец, Жужа, пучеглазое дитя-неожиданность, и…

И та мразь, которую я десять лет по какому-то помутнению рассудка именовал своей супругой.

– Хвост за собой не тащите? – поинтересовался Леденец так невозмутимо, словно мы с ним загодя договорились встретиться именно здесь и именно сейчас.

Я молчал, пытаясь понять, каким недобрым ветром принесло сюда эту троицу.

Ответил отец:

– Хвост притащится через час в самом лучшем для них случае, и то если сразу догадаются прихватить инфрасканер и обезвредят все мои ловушки.

– Мины? – спросил Леденец, и безразличие его тона показалось мне наигранным. Указательный палец сталкера лежал не на спусковом крючке, но весьма от него близко, а какие у этого парня рефлексы, я знал не понаслышке.

– Всего лишь светошумовые, – успокоил отец, и Леденец слегка расслабился.

Горгона в разговоре не участвовала: стояла с невинным видом, словно случайно забрела именно в этот дворик во время послеобеденного променада. Жужу в данный момент больше всего на свете интересовали похабные граффити, не то уродовавшие, не то украшавшие стену-брандмауэр.

И все же мне показалось, что отнюдь не Леденец инициатор и организатор нашей случайной встречи… Я шагнул к Горгоне, толком не зная, как начну разговор. Здороваться я с ней не собирался – теперь проблемы ее здоровья и сексуальной привлекательности пусть заботят других.

Констатировать, что день выдался добрый, тоже не стал, сразу взял быка за рога:

– Что ты здесь делаешь и как оказалась в этом дворе?

– Делаю то же, что и ты: ищу наших дочерей.

Не-е-ет, гнида… Теперь это не твои дочери. Теперь в нашей семье осталось три человека, и ты в их число не входишь. Заводи себе новых детей от нового хахаля, если материнский инстинкт требует… Ты ведь у нас податлива на потребности инстинктов, правда?

– Здесь ищешь? В этом дворе? И как успехи?

– Прекрати… У меня тоже состоялся телефонный разговор… Подозреваю, такой же, как у тебя. На ту же тему и с теми же условиями.

Я посмотрел на Андрея. Он пожал плечами и изобразил оскорбленную добродетель… Ничего, дескать не передавал, никаких средств связи. Пожалуй, можно поверить… Когда я забрал его из Надино, Горгона лежала под капельницей, раздавленная, как кусок дерьма, попавшего под трактор, – даже разговаривать толком не могла, выбивалась из сил после пяти-шести фраз… И посторонних к ней не допускали. Но кто сказал, что Плащ складывает все яйца в одну корзинку?

С другой стороны, безоглядно верить этой женщине не стоило. Ей вообще не стоило верить… ни сейчас, ни прежде.

– Ты не ответила на вторую часть вопроса, – сказал я ледяным тоном. – Как ты очутилась именно в этом дворе?

– Собиралась проникнуть в Виварий. Незаметно. За тем самым, что, как я полагаю, сейчас оттягивает твои карманы, правый и левый.

– От кого ты узнала про туннель? – спросил я, почти не сомневаясь в ответе.

Наверняка без Леденца дело не обошлось, если уж глава наших сталкеров знал о двух секретных боксах, то и существование туннеля для него не тайна… Возможно, сам Леденец его и обнаружил, когда подыскивал относительно безопасное место для Вивария. Интересно, что пообещала бывшая ему за помощь? Не сеанс ли бурного секса в оранжерее?

Не угадал, потому что Горгона сказала:

– О туннеле мне рассказал Эйнштейн…