Вилхелм курил. Вообще-то вне специально отведённых мест курение запрещено, но Вилхелма не останавливали. У охраны "Стервятника" было много забот и без этого.

— Ты — молодец, — сказал Вилхелм. — Показала себя с лучшей стороны. И жрецы, и медики оценили.

— Спасибо, — пробурчала Сера.

— Выше нос.

— Я… я боюсь за некоторых. Не чисто сработала.

— Их жизни теперь в руках Бога-Императора… или Бога-Машины, как ни скажи.

— Война всегда такая? — спросила Сера.

Вилхелм выпустил облачко дыма и кивнул.

— И как же ты с этим всем справляешься?! Все эти стоны… мольбы. Все эти жуткие раны.

— Воевать с людьми всегда отвратительно, — сказал Вилхелм. — Особенно когда они на тебя похожи, если понимаешь их мотивы. Воевать с еретиками и чужаками тоже отвратительно, но там всё проще и сложнее одновременно.

Сера молчала и ждала продолжения. Вилхелм затянулся, выдохнул струю дыма и сказал:

— Нужно не забывать, кто ты есть. Ну… я тебе уже говорил. Хребет. Твой моральный стержень. Что бы ни случилось, Сера, оставайся собой. Не дай слабости или злости слепить из тебя что-то другое.

— Хм…

Вилхелм усмехнулся:

— Ну да, ничего непонятно. Но ты втянешься.

Сере оставалось только надеяться, что так и будет.

Глава 7. "Переговоры, уловки, махинации"

Аннотация: в голове Георга Хокберга зреет великий план обогащения. Нужно всего ничего: поддержка официальной власти, собственный флот, армия. Но вот беда — ничего из перечисленного у Георга нет. Однако вольный торговец справлялся и не с такими вызовами, потому что всегда помнил, — даже из самого безнадёжного положения есть, по меньшей мере, два выхода. Нужно лишь проявить смекалку, с кем-то договориться, кого-то обмануть.

1

— Ну… как я тебе? — спросил Георг.

Георг собирался на важную встречу. Уже через несколько часов он предстанет перед лицом экклезиархии на Нагаре. И вроде бы лишние слои одежды на этой планете ни к чему — и так жарко — но Георг посчитал, что в свободной рубашке и широких штанах его просто не пропустят в представительство церкви. Пришлось пойти на жертвы.

Георг облачился именно в тот наряд, в котором он позировал для художников, пиктографов, скульпторов. Георг воссоздал образ, оставшийся в памяти миллионов людей не только на Нагаре, но и в десятках других миров.

Красная шляпа с чёрными перьями, красный же атласный камзол с кружевным воротником, белые кюлоты, чулки и чёрные башмаки с пряжками. В ножнах у пояса висела позолоченная сабля.

Была и пара новых деталей, о которых давние поклонники — если такие когда-либо существовали — или поклонницы — существовали точно — знать не могли. Их вольный торговец получил относительно недавно. Первая деталь — протез левой руки, скрытый кожаной перчаткой. Вторая — чёрная трость с золотым набалдашником в виде ястребиной головы, на которую Георг опирался при ходьбе.

— Сколько ни втягивай брюхо, стройным не станешь, — ответила Мурцатто.

Она одевалась не так броско, как капитан, но примерно так же безумно. А как иначе сказать о чёрной одежде под палящим солнцем, в условиях повышенной влажности?

— Ой, да с этой ногой какие тренировки?! — отозвался Георг.

— Просто меньше ешь и пей. Брось курить.

— Ха! Ну вот ещё, скажешь тоже.

Мурцатто немного нахмурилась.

Георг ещё раз посмотрел на себя в зеркало, подкрутил ус, взял с ближайшего столика одеколон, брызнул на запястье, на шею, а потом воскликнул:

— Поехали!

"Аквила" стрелой взрезала атмосферу, раскалилась докрасна. Челнок прорвался сквозь облака, добрался до Фаты, столицы Нагары, и сделал несколько кругов над гранитными сферами.

Георг запомнил Фату осаждённым городом: проломы в стенах, гарь, осыпающиеся после обстрелов конструкции. Теперь Фата преобразилась и приобрела исходные изощрённые очертания.

Чаще города-ульи на планетах Империума представляли собой пирамиду, слоёный пирог, где каждый следующий уровень застройки громоздился на тот, что старее, — со временем всё меньше жителей видели не то чтобы звёзды, а даже естественный свет. Фата же напоминала несколько окружностей, совмещённых вокруг и на оси так, чтобы сохранить изящность и нарочитую хрупкость. Именно что нарочитую, — Фату не разрушили даже орки, а это о чём-то да говорит.

Между жилыми сферами располагались "веера" солнечных батарей и цепочки зеркал. Фата сверкала и насыщалась от старой звезды.

Георг похлопал по плечу пилота и воскликнул:

— Ладно, хорош! Разворачивай и лети на место!

Георг покинул кабину и вышел в десантный отсек челнока. Он опустился на скамью напротив Мурцатто. Та технику безопасности не нарушала и сидела туго перетянутая страховочными ремнями.

— Ну как? — спросила Мурцатто.

— Здорово, — ответил Георг. — Хотел бы я быть здесь губернатором.

Мурцатто хмыкнула и сказала:

— Только никаких революций, ладно? Этой планете и так сильно досталось.

— Посмотрим. — Георг подмигнул соратнице, та отвела взгляд и вздохнула.

В космопорте Мурцатто, Георг и его Тень пересели в заранее заказанный лимузин с небольшим баром внутри, но главное, — с кондиционером. Сказался опыт предыдущих поездок, — Георгу надоело обливаться потом.

Георг предложил Мурцатто шампанское, та покачала головой и произнесла:

— Слушай, не налегай. Сария — безумно терпеливая женщина, но… во-первых, ты можешь её оскорбить, если появишься с амбре, а, во-вторых, ты можешь её оскорбить, если у тебя язык развяжется.

— Хорошо, мам. — Георг кивнул и улыбнулся.

Мурцатто проскрежетала зубами.

Георг не торопился и потягивал шампанское из фужера, глядя в боковое затемнённое стекло. За ним виднелись аккуратные размежёванные прямоугольники полей, засеянные разнообразными культурами, выстроившиеся, словно солдаты на параде, ряды столбов, к которым привязывали виноградную лозу. Георг видел одинокие фермерские домики, увитые плющом, мелкие речушки и заросли джунглей, которые ждали, когда люди расслабятся, чтобы снова завоевать планету.

Представительство экклезиархии на Нагаре располагалось на холмах в небольшом пригороде Фаты. Оттуда открывался прекрасный вид на столицу и залив, где на закате утопала звезда.

Нагара — райский мир.

Где ещё встретишь чистые улицы с широкими дорогами? Невысокие трёх-четырёхэтажные здания, облицованные красным кирпичом и покрытые тёмно-красной черепицей?

В любом другом городе, который когда-либо посещал Георг, медные ограждения и столбы освещения быстро бы отправились на переплавку, а плотно подогнанную плитку тротуара разбили бы просто из вредности.

И вроде бы стекло затемнённое, но на глаза наворачивались слёзы.

Георг залпом прикончил ещё один фужер с шампанским, — в таком месте хотелось