«Ты совсем сбрендил, – мрачно прокомментировал внутренний голос. – Она тут явно не пила кактусовую настойку в компании загорелых мачо. От хорошей жизни не идут к вугу».

Поэтому пришлось сесть в кресло и подумать, что делать дальше. Кажется, я сам не заметил, что задремал. Потому что очертания комнаты вдруг стали меняться, в какой-то момент исчезло все: мягкое кресло, цветастые покрывала, ровное дыхание Розы.

Зато вздыбилось памятниками и странными крестами кладбище. Разлилась вязкой тьмой ночь, окутывая запахами сырой земли, дождя и праха. Зашелестел ветер листвой деревьев. Ярко вспыхнули звезды.

Стало холодно. По коже пробежала ледяная волна.

Я осмотрелся. Это куда меня занесло? Кладбище? Очень интересно. Достойное завершение дня.

Откуда-то слева донесся странный звук. То ли барабан, то ли нечто похожее, на чем выстукивают ритм.

Я чуть нахмурился. Одни могилы да памятники. А вот, на крестах еще грудами навешаны амулеты.

Кажется, я на кладбище вугу. В других местах так не принято.

Запустив пальцы в волосы, взъерошил их, пытаясь хоть немного сосредоточиться. Нет, куда там.

Звуки снова повторились.

– Пропадать, так под музыку, – решил я и направился туда, где играли на барабане.

Сколько прошло времени – понятия не имею. Я шел и шел… и кладбище не заканчивалось. В то же время здесь не было уныния. Просто место покоя.

За спиной раздался смешок.

Я резко обернулся. В десятке шагов от меня возвышался трон из костей. На нем сидел мужчина. Темнокожий и широкоплечий. Пиджак на голое тело, черные штаны, пояс с множеством свисающих на шнурах амулетов. Кожа, где не скрывала ее одежда, была разрисована причудливыми белыми узорами. Глаза полыхали янтарем. Фиолетово-черные волосы убраны назад, голову венчал цилиндр.

Его пальцы сжимали трость с черепом-набалдашником. Прямо в воздухе зависла бутылка, из которой в такой же зависший стакан медленно стекали капли чего-то темного. В воздухе отчетливо ощущался запах рома. Ты ба-а… кажется, это сам…

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, Тинаш, – иронично поприветствовал он. А потом протянул руку и поманил: – Иди сюда.

И в этот момент я понял, что на меня смотрит Роза. А я снова в комнате, никакого кладбища нет и в помине.

Грубые слова сорвались непроизвольно.

Роза поначалу озадаченно моргнула. Потом медленно приподнялась. Распущенные волосы окутали ее черным шелковистым плащом.

Дышать почему-то стало сложнее.

Роза откинула плед. Медленно опустила на пол смуглые босые ножки. Шаг. Еще шаг. Оказалась совсем близко, можно даже коснуться. От взгляда карих глаз стало жарко.

Изящные пальцы вдруг резко сжались на моей шее.

– Ты где шлялся, сволочь? – прошипела Роза и от души заехала мне коленом в пах.

Я быстро откинулся на спинку, удар вышел смазанным, но перед глазами потемнело. Она кинулась на меня. Кресло тут же рухнуло, не выдержав таких баталий.

– Роза, твою… Какого хрена?

Вовремя перехватил ее руку в замахе, не давая выдать оплеуху.

Глаза Розы пылали гневом.

– То есть ты еще спрашиваешь? Мало того, что я прихожу, в доме никого, только кучка осколков. Потом ко мне заявляется Максимон. Потом какая-то тварь устраивает кровавое побоище на Карнавале! Меня чуть не сжирает огромный скорпион! Я прихожу в себя в тюрьме! Мерзкий офицеришка пытается меня изнасиловать! Чтобы хоть как-то выбраться из всего, что происходит, соглашаюсь на условия вугу, которые вытащили меня из тюрьмы, а ты…

Раздались хлопки в ладоши.

Мы одновременно повернули головы ко входу.

Максимон стоял, прислонившись к дверному косяку, и аплодировал.

– Очаровательно, сеньорита ди Муэртос. Давно этому выскочке стоило объяснить некоторые очевидные вещи. С вашего позволения я продолжу там, где вы закончите.

– Я закончила, – огрызнулась Роза. – Можете занять мое место.

И начала подниматься. Пришлось снова ее перехватить. Максимон сверху – это совсем не то, чего мне не хватает для счастливой жизни.

Однако принять сидячее положение все же пришлось.

– Больше не дерись, – мрачно сказал я. – Признаюсь, был груб. Но это не повод.

Роза закатила глаза. Максимон хмыкнул.

В комнату заглянули колдуны. Ничего не сказали, зашли и разместились кто на кровати, кто в других креслах.

Нганг задумчиво посмотрел на меня.

– А теперь все с самого начала. Рассказывайте.

…закончил я через час. Роза ахала и хваталась за голову. Таонга хмурился, Экандэ теребил в руках какой-то амулет, Нганг сидел неподвижно словно статуя. Максимон разместился прямо на полу, скрестив ноги.

– Теперь нам нужно попасть в «Сахарный череп», – подвел я черту.

Роза встрепенулась:

– Мое ателье?

Я кивнул. Одно такое на весь Чилам.

– Вот что за сахарный череп, – пробормотала она.

– Ты о ком? – тут же уточнил Максимон.

– О том, кого почитают в этом доме, – мягко ответил Таонга.

Барон. Понятно.

Вспомнилось, что в полудреме он мне привиделся. Теперь вот думай, чего понадобилось вугуистскому божеству? Жаль, Роза не вовремя проснулась.

Повисла тишина.

– Мне негде жить, – мрачно сказала Роза. – Впрочем, можно просто пойти в тюрьму – крыша над головой.

– Не говори ерунды, – фыркнула Экандэ. – Ты будешь тут. Мы не бросаем людей на произвол. К тому же мама…

Максимон хохотнул:

– Боимся маму?

Я б на его месте заткнулся. Во-первых, Экандэ предложил от чистого сердца. Во-вторых, маму трех колдунов вугу… бояться надо по определению. Ну и в-третьих… Ритуал состоялся. Следовательно, мне еще расплачиваться. Поэтому отпускать нас на все четыре стороны невыгодно.

Мама Замба словно почувствовала, что разговор о ней. Так как спустя пару минут она зашла к нам и сообщила, что всем надо срочно на кухню.

– Я трупы выносить не нанималась!

– Почему трупы? – тихо спросил я, склонившись к Розе.

– Труп – от голодной смерти, – поступил ответ.

Что ж, не стоит отказывать в мудрости этой прекрасной женщине, которая прекрасно понимает, когда нужно прийти и что сказать.

Вкусная еда и усталость разморили, меня начало клонить в сон. Нас с Розой развели по разным комнатам. Я уже было обрадовался, что высплюсь, но тут Нганг подал голос:

– Уважаемый Маам-Симон, не окажете нам честь: провести ночь под крышей дома вугу?