восхищения. – Ей пришлось пережить ужасные вещи, но она почти не жаловалась. Теперь наконец от нее пришло письмо.

– Да, вы уже говорили.

– Я веду настолько ограниченную жизнь, что приходится повторяться, иначе мне вообще нечего будет сказать.

– Простите, миссис Уайток.

– Миссис Уайток! – воскликнула она. – Мое терпение лопнуло! Подумать только, через столько лет дружбы я для вас всего лишь миссис Уайток!

Уилмот в растерянности покусывал ноготь.

– Подумать только, – продолжала она, – что после всех моих многочисленных злоключений…

От этих слов на чувственных губах Уилмота заиграла улыбка.

– Ваших злоключений, милая моя. Ну, можете жалеть себя, сколько вам угодно, но все вам завидуют. Жизнь, которую вы ведете, восхитительна.

– Но однообразна. Этого вы не будете отрицать.

– Лучше однообразие, чем перемены, выпавшие на долю Синклеров. Миссис Синклер рассказала вам, в каком состоянии находится их плантация?

– Там царит разруха, Джеймс. Но Кертис Синклер приобрел отличный дом в Чарлстоне – вернее, в том, что от него осталось. Она умоляет нас навестить их, когда условия станут более благоприятными. – Аделина вздрогнула, услышав доносившиеся сверху топот ног и детские вопли.

– Вот, послушайте, – сказала она. – Играют в эту отвратительную игру. «Старая ведьма» называется.

– И кто же изображает ведьму?

– Гасси, и она еще хуже мальчишек.

– Ну надо же, – сказал Уилмот, – а я-то думал, Гасси уж очень чинная для такой игры.

– У нее сейчас несуразный период. То она несносная дикарка, то чопорная барышня. То робкая, то дерзкая… Слышите? Даже младший весь в этой игре.

Так оно и было. Малыш Филипп шумел больше всех.

Аделина вскочила на ноги и подошла к лестнице.

– Дети! Немедленно идите сюда! – позвала она оттуда.

Они неохотно спустились, Августа вела за руку малыша.

– Вы доведете меня до нервного расстройства, – сказала мать. – Ах как мне не хватает чудесного мистера Мадигана! При нем в доме был покой.

– Я раньше не слышал, чтобы ты так говорила, мама, – заметил Николас. – Речь шла всегда о том, что при нем не было никакой дисциплины.

– Можешь поблагодарить свою счастливую звезду, молодой человек, что здесь мистер Уилмот, а то бы я тебе показала, что такое дисциплина, – произнесла она серьезным тоном.

– Дисциплина, черт возьми, – вставил Эрнест.

Аделина позволила себе издать что-то вроде крика.

– Милосердный Бог! Неужели я дожила до того дня, чтобы услышать дерзость от собственного ребенка!

– Эрнест, скорее извинись, – взмолилась Гасси.

– Извини, – сказал мальчик. – Я больше не буду так делать.

Сторонний наблюдатель мог бы вполне подумать, что Аделина вот-вот лишится чувств, если бы не ее прекрасный цвет лица. Она заговорила низким грустным голосом.

– Сквернословие и неграмотность, – печалилась она. – И что мне с ним делать?

– Ничего страшного, – сказал Уилмот, – итог близости с неграмотными. Скоро все забудется.

Малыш Филипп, увидев, что Эрнест впал в немилость, сжал кулачок и ударил его, но брат даже не заметил этого.

– Для меня загадка, – продолжала Аделина, – каким образом этим никудышным детям удастся получить образование в этой дикой стране.

– Мама, а она более дикая, чем Ирландия? – спросил Николас.

– Ирландия, – ответила Аделина, – старейшая христианская страна в Европе. Именно из Ирландии Иосиф Аримафейский отправился в качестве миссионера в Англию к живущим там дикарям.

Дети ушли.

– Я договорилась, чтобы дочь Илайхью Базби – та, которую покинул муж, Люциус Мадиган, – до весны служила гувернанткой при наших детях. А потом мы отвезем двоих старших учиться в Англию, – сказала Аделина.

– Почему бы вам не отправить Николаса в колледж Верхней Канады? – предложил Уилмот. – У них вполне сносная репутация.

– Да потому, что я жажду перемен, – усмехнулась Аделина.

– Невероятно, – сказал Уилмот. – Я считал, что после отъезда ваших многочисленных гостей вы вполне счастливы в «Джалне».

– Всем нужны перемены, – сказала она.

– Всем, кроме меня, – возразил Уилмот.

– Жизнь удалась!

– Не удалась… если вас нет рядом.

Он посмотрел на нее то ли вопросительно, то ли нежно. Среди его замечаний редко проскальзывали похожие на задушевные, и она на секунду оцепенела.

– Такова доля жены первопроходца! – провозгласила Аделина. – Что в вас хорошего, Джеймс, – добавила она, – то, что вы понимаете, что я хочу сказать, даже если я говорю только половину.

– Рад, что во мне есть что-то хорошее. – Теперь его голос звучал отстраненно.

Аделина вдруг поднялась с места и стала в слегка эксцентричную позу.

– Видите ли вы во мне нечто примечательное? – спросила она.

– В вас нет ничего не примечательного, но что бросается мне в глаза в данную минуту, так это что на вас надет один из этих новомодных турнюров.

Она рассмеялась.

– Вам нравится, Джеймс? – сквозь смех потребовала она ответа.

– Я полагаю, что в турнюре нет ничего, что может нравиться или не нравиться.

– Но как вы считаете, мне идет?

– А Филиппу нравится? – вопросом на вопрос ответил он.

– Нет.

– Значит, и мне не нравится.

Аделина выпятила нижнюю губу и обиженно надулась, и это казалось Уилмоту более привлекательным, чем улыбки других женщин, но он и вправду считал, что турнюр уродовал фигуру.

На лестнице послышались шаги. В дверях появились все четверо детей, Гасси вела маленького Филиппа.

– Что там еще? Вы опять здесь? – воскликнула Аделина.

– У нас для тебя прелестный подарок, мама, – сказал Николас. – Мы разбирали комнату миссис Синклер и нашли кое-что, завязанное в платок, а также записку «вернуть моим дорогим друзьям» – но, видите ли, она забыла.

– Мое жемчужное ожерелье, – вскричала Аделина, хватая его.

– Мои часы с цепочкой, – сказал Николас, забирая их.

– Мое кольцо с лунным камнем! – Гасси надела его на тонкий бледный палец и подставила руку под свет.

– Филипп булавка, – сказал малыш, теребя ее на слюнявчике.

– А как же я? – дрожащим голосом спросил Эрнест. – Как же я и моя золотая ручка?

– Не переживай, ангел мой. – Аделина прижала сына к себе. – Я отдам тебе лучшую папину ручку.

XVII. Ручка из слоновой кости

– Где ручка из слоновой кости? – рявкнул Филипп из библиотеки. – Никто ее не видел?

Наверху Эрнест хихикнул и тут же прикрыл рот рукой. Он ждал, чтобы ответила мама. Она так и сделала.

– Ручка из слоновой кости, Филипп? – отозвалась она. – Твоя лучшая ручка из слоновой кости?

– Ты прекрасно знаешь, – взревел он, – что у меня всего одна ручка из слоновой кости. И я желаю знать, кто ее взял.

– А ты, случайно, никому ее не отдал? – подмигнув детям, спросила она.

– Я желаю знать, где она, – кричал он, уже стоя у нижней ступеньки. – Я не такой дурак, чтобы отдать ее.

– Может, ее взял мистер Синклер?

– Была здесь еще вчера. Взял кто-то из домочадцев, и мне жаль этого человека. – Он обвел глазами группу,