— А причем здесь Катя? Тебе не светит, потому что ко мне-таки пришла красная армия, — копируя бабкину интонацию, ехидно пролепетала я.

— Ясно. Ну хорошо, тебе все равно нельзя. Раз все ушли, пойдем туда, куда я планировал.

— Дай угадаю, сарай?

— Нет, — чмокая меня в нос, весело произносит Илья. — Иди накинь на себя что-нибудь, там уже прохладно.

— Только потому что у тебя день рождения, я послушаюсь.

— Ну, слава Богу.

***

Экстремал, блин. То сарай и сено в задницу, а теперь километры хождений и наконец-таки покрывало около какого-то водоема и корзина, вероятнее всего, с едой.

— Да ты оказывается романтик, Купидонов. Иногда фамилия говорит сама за себя, да?

— Понятия не имею о чем ты говоришь, — улыбаясь, произносит Илья. — Давай садись.

— Вообще-то у меня не очень хорошие воспоминания от последнего посещения водоема вместе с тобой.

— Ну, ты главное не писай в кустиках. Терпи, мать, терпи, — тянет меня за руку, и я сажусь рядом с ним на покрывало. Открывает корзину, а там просто рай для желудка: сыры с плесенью, прошутто, бастурма, какая-то несладкая выпечка, вареная кукуруза, пирожные, вино, шампанское…

— Ты знаешь, мне это определенно нравится. Я сейчас слюной захлебнусь. Где ты взял сыры с плесенью? Или ты еще и сыродел?

— В обычном магазине. И нет, сырами я не занимаюсь, — откидываясь на спину, произносит Илья. А я только сейчас понимаю, что все, что находится сейчас в корзине я называла Илье, когда говорила о любимых вкусняшках, лежа на стоге сена. Надо же запомнил.

— Как-то нехорошо получается, день рождения у меня, а поляну с моими любимыми продуктами накрываешь ты.

— Не смеши меня, я можно сказать это сделал для себя. Я-то знаю, что бабкина еда не съедобна.

— Но ее готовила я, — обиженно произношу я.

— А рецепт чей? Можешь не отвечать. Я знаю ее стряпню много лет, готовит она хреново. Может поэтому от нее сбежали шесть мужей.

— Сколько?!

— Шесть. Первый, собственно мой дед, умер. Остальные сбежали.

— Понятно. Научит она меня жить.

— Точно не научит, — констатирует Илья, открывая шампанское. — Я надеюсь, за именинника ты выпьешь?

— Однозначно, — улыбаюсь и беру одноразовый стаканчик с шампанским. А вечер-то обещает быть приятным. — С днем рождения, Купидоша.

***

Вечер, как собственно последующие ночь и утро прошли без происшествий. К двенадцати дня, убедившись, что София не отчалит в родные пенаты, я приняла решение ходить хвостиком за Ильей. В итоге я оказалась не таким уж и плохим помощником. К тому же, во всем этом был большой бонус: пялиться на великолепный торс Ильи. Кажется, он живет собственной жизнь. По крайней мере, его грудь точно мне подмигивает.

Мать моя женщина, какие мышцы…Скорее бы уже потрогать по-человечески.

— Ань, можешь принести пилу, она в маленьком сарае на столе.

— Могу, — словно умалишенная, пялясь на его торс, произношу я.

— Тогда неси. Только аккуратно.

— Я постараюсь.

Поправляю шорты, так, чтобы при развороте мои булочки были в выгодном свете, и направляюсь в сарай. Да, смотри на мою попу, Купидонов, смотри. Не мне же одной слюни пускать.

Пилу я нашла быстро, благо та лежала на видном месте, вот только занести ее быстро не получилось.

— Девонька, тебе не идут эти шорты, ягодичная область большевата, — смотрю на медитирующую бабку с сигарой в руках, и понимаю, что хочу использовать пилу по назначению. А именно, отпилить Софии язык.

— Ну, главное, что Илье нравится.

— Подтверждаю, — доносится сбоку голос Ильи с веселыми нотками. — Очень нравится.

Смотрю на такого красивого и спокойного Купидонова и понимаю, что у меня от злости чешутся руки. Силы на исходе, бешенство такое, словно у меня ПМС в тройном объеме, а ведь все должно быть наоборот! А что ты хотела, Стрельникова, чтобы все было, как загадала? А вот фиг тебе! Встаю с кровати и, совершенно не стесняясь своего обнаженного тела, начинаю искать трусы. Этого мне еще не хватало, куда он их дел?

— Держи, — улыбаясь и протягивая мои красные труселя, произносит Илья. Ну да, кому-то смешно и хорошо. Надеваю трусы и принимаюсь натягивать лифчик, но тут как назло не поддается застежка, от чего у меня конкретно опускаются руки.

— Глупышка, ты надела его шиворот-навыворот, — только этого позора мне еще не хватало. Идиотка! Купидонов встает с кровати и стягивает с меня лифчик, а затем сам принимается надевать его на меня, словно я маленький ребенок. А ведь этот гад весьма ловко справляется с застежкой. — Готово, — целует меня в нос, в очередной раз демонстрируя свою улыбку. — Не куксись. Все нормально?

— Да, все зашибись, Купидонов, — с истерическим хохотом произношу я, застегивая пуговицу на шортах. — Это всего лишь второй секс. Только если в третий раз ничего не получится, я начну имитировать. А пока оставим так.

— Ань.

— Ну что Ань?! Достало меня это все!

— Ну ты же понимаешь, что дело не в сексе?

— Почему это не в нем? — выкрикиваю и понимаю, что по правде дело не совсем в нем. Вот только говорю я совершенно другое, стараясь уколоть Илью. — Я понимаю, что принцессам так не велено говорить, но я тоже хочу кончить! И вот… не от твоих рук, а желательно от него! — тычу пальцем в пах Купидонова.

— Все сказала?

— Нет, не все, — понимаю, что так нельзя говорить мужчине, тем более тому, кто для тебя делает, если не все, то очень многое. Но из меня словно выходит желчь, как будто хочется специально обидеть Купидонова за все на свете. — Все не так, Илья. Все! — плюхаюсь попой на кровать и, совершенно не контролируя себя, начинаю позорно лить слезы. — Все через одно место! Твоя бабка сведет меня в могилу, я устала, Илья, — поднимаю на него взгляд, и Купидонов тут же подходит ко мне. Садится на корточки и кладет свои ладони на мои колени. — Я думала месячные закончатся, и она уедет отсюда, я даже не гнала ее специально. Но прошло уже шесть дней. Шесть, Илья! Мне надоело прятаться по кустам, сараям и прочим местам. Надоело слушать всю эту чушь про огород! Я не подписывалась полоть грядки и готовить вонючку-удобрение. Господи, я уже сама говорю это мерзкое шо! Я хочу проводить это время с тобой, а не с ней, — окончательно сникла я, опустив голову. — Да, я эгоистка, которая думает только о себе, но я хочу хоть немного побыть счастливой. Лето закончится и мне все равно придется уехать в город, а там меня просто сожрут. Я представляю, что сейчас думает обо мне папа, а что будет дальше? Да он меня дома запрет за то, что я вот так сбежала почти на месяц и выключила телефон. Мне жизни не дадут, не то, что встречаться с тобой по выходным!