Она улыбнулась, откинулась назад и привалилась спиной к каменной стене.

– Не думай, что все так просто, – предупредил ее Бамбелви. – Если сейчас тебе и стало лучше, то только потому, что через полчаса сделается в десять раз хуже.

– Да мне все равно, старый ты ворчун! Я уже чувствую, как кость срастается. – И она собралась поднять руку.

– Не шевелись, – велел я. – Подожди немного.

Пока теплый свет лился из кончиков моих пальцев, я сосредоточил мысли на костях и мышцах, находившихся под кожей. Терпеливо, осторожно я мысленно прощупал каждое мышечное волокно, все поврежденные ткани. Я мягко прикасался к смятым, раздавленным мышцам и сосудам, уговаривая их снова стать сильными, снова стать здоровыми и прочными, как прежде. Одно за другим я омывал светом сухожилия, разглаживал их, укладывал на место. Так прошло некоторое время, и вот, наконец, я убрал ладони.

Риа подняла руку. Пошевелила пальцами. И бросилась мне на шею, обвила меня руками и с медвежьей силой стиснула в объятиях.

– Как это тебе удалось? – воскликнула она, отпустив меня.

– На самом деле, я толком не знаю. – Я постучал по набалдашнику посоха. – Но думаю, это было еще одно четверостишие Песни об Узах.

Риа сжала мои пальцы.

– Да, ты действительно нашел скрытый смысл, проник в самую душу этой Песни. Твоя мама, целительница, могла бы сейчас гордиться тобой!

Ее слова заставили меня вздрогнуть.

– Идем! У нас осталось меньше недели. Я хочу попасть в деревню народа Слантос к завтрашнему утру.

Когда мы выбрались на край каньона, солнце уже зашло. Среди отвесных скал расползались ночные тени, а Темные холмы, вздымавшиеся перед нами, казались почти черными. Пока я пристально всматривался в нагромождение утесов, преграждавшее нам путь, поблизости раздался одинокий зловещий крик горного орла, и эхо разнесло его по каньону. Он снова напомнил мне о птице, которая объявила о начале Большого Совета Финкайры. И о том, что я не сдержал обещания, данного Совету, доверившему мне Цветущую Арфу. Сейчас эти края вернулись бы к жизни, если бы не мой каприз.

В сгущавшихся сумерках мы начали утомительный переход. Плоские камни, по которым мы карабкались, вскоре сменились сухой землей, покрытой растрескавшейся коркой, как в пустыне. Я знал, что такая почва встречается именно в Темных холмах. Если не считать шороха бурой листвы на умерших деревьях, изредка попадавшихся нам на пути, зловещую тишину нарушали лишь хруст спекшейся земли под башмаками, звяканье бубенчиков на колпаке Бамбелви и ритмичный стук моего посоха.

На небе высыпали звезды. Я знал, что животные и прочие существа, достаточно смелые, чтобы вернуться в эти места после разрушения Черного замка, по ночам прятались, где могли. Вероятнее всего, именно в это время боевые гоблины и призраки-оборотни – и другие неизвестные мне твари, обитавшие под землей, – выползали из пещер, скрытых в расщелинах скал, среди груд камней. У меня по спине пробежал холодок, когда я вспомнил недавнее происшествие – ведь один из таких хищников отважился напасть на нас среди бела дня. Риа, как обычно, проявив сверхъестественную проницательность, угадала мои чувства и осторожно сжала мой локоть.

После наступления ночи мы продолжали подъем. Изуродованные деревья с перекрученными, кривыми стволами, похожие на скелеты, шуршали ветвями на ветру. Нам все труднее было сохранять нужное направление на северо-восток, потому что звезды и узкий серпик убывающей луны скрылись за плотными облаками. Даже Риа в такой темноте не могла двигаться с прежней скоростью. Хотя Бамбелви не жаловался открыто, он бормотал себе что-то под нос, и в его голосе я различал страх. Я и сам настолько устал, что постоянно спотыкался о камни и мертвые корни. Я понимал, что если так пойдет дальше, то мы просто заблудимся.

Через какое-то время Риа указала мне на узкую промоину, разрезавшую склон холма, – все, что осталось от некогда бурного потока. Я согласился, что разумнее будет укрыться здесь до рассвета. Спустя несколько минут мы уже расположились на твердой, как камень, земле оврага. Риа нашла себе «подушку» в виде округлого камня, а Бамбелви свернулся в клубок, заявив, что уснет, даже если начнется извержение вулкана. Предчувствуя приближение опасности, я призвал на помощь остатки сил, чтобы бодрствовать хотя бы часть ночи, но вскоре усталость одолела меня, и я задремал.

Высокий, пронзительный вопль прорезал тишину. Я мгновенно очнулся и сел. Риа, которая спала рядом, тоже встрепенулась. Мы затаили дыхание, прислушиваясь, но не услышали ничего, кроме храпа Бамбелви. Свет луны едва просачивался сквозь облака. Окружавшие нас холмы и ущелья были почти неразличимы во мраке.

Вопль раздался снова. Эхо его еще долго блуждало среди камней, и в этом крике слышался невыносимый ужас. Несмотря на то, что Риа пыталась меня остановить, я схватил посох и, спотыкаясь, выбрался из расщелины. Она последовала за мной, и мы замерли, остановившись на склоне холма. Обшаривая взглядом окрестности, я напрягал свое магическое зрение в попытках заметить какое-нибудь движение. Но все было мертво и неподвижно – даже сверчки не жили здесь.

И вдруг я заметил внизу, среди камней, крупную фигуру. Даже если бы я не разглядел остроконечного шлема, я бы сразу понял, кто передо мной. Боевой гоблин! На могучем плече гоблина извивалось и молотило руками и ногами существо гораздо меньших размеров, чья жизнь, судя по всему, приближалась к концу.

Не думая, что делаю, я бросился бежать вниз по склону. Услышав мои шаги, гоблин резко развернулся, отшвырнул жертву и с поразительной ловкостью выхватил из ножен широкий меч. В следующую секунду он занес меч над головой и в ярости прищурил алые, как пламя, глаза.

Поскольку я был безоружен, если не считать посоха, то покрепче уперся ногами в землю и прыгнул на врага. Я врезался плечом в грудь гоблина, закованную в доспехи, и отбросил его назад. Сцепившись, мы с грохотом покатились вниз по склону, усыпанному камнями.

Несколько мгновений спустя мы остановились, но у меня сильно кружилась голова. Боевой гоблин оправился быстрее. Он стоял надо мной, рыча и сжимая меч в трехпалой лапе. Сквозь просвет в облаках просочился лунный луч, и клинок угрожающе блеснул. Гоблин ударил, но я вовремя успел откатиться в сторону. Меч с силой врезался в землю и расщепил старый корень. Гоблин разъяренно взревел и снова замахнулся мечом.

Пытаясь подняться на ноги, я зацепился за какую-то сучковатую палку. Мой посох! В отчаянии я поднял его, чтобы заслонить лицо, защититься от клинка гоблина, опускавшегося на меня. Я знал, что тонкая палка не сможет помешать гоблину разрубить меня пополам, но мне больше ничего не оставалось делать.

В тот момент, когда сталь коснулась дерева, склон холма содрогнулся от мощного взрыва. Высоко в небо поднялся столб голубого пламени. Столб увлек за собой меч гоблина, и тот улетел, вращаясь, подобно веточке, уносимой ураганом. Боевой гоблин завыл от гнева и злобы. Его швырнуло назад, и он бесформенной кучей рухнул на склон горы. Гоблин издал слабый хрип, попытался подняться, но снова упал и остался лежать неподвижно, как камень.