моих владениях несколько лет и на глаза мне не попадается.

– Какой в этом смысл? – Кай перелистнул титульную страницу.

– Это наказание за обман.

– Совсем не выглядит как наказание…

Дева криво усмехнулась:

– Ты даже не представляешь, как на Соманна действуют запреты. Он желает их нарушить. Запреты мучают Песочника и не оставляют его мыслей. Самый лучший способ заставить Сеятеля сделать что-то – запретить.

– Эмм, – красноречиво протянул Кай, подняв голову, прежде чем вновь сосредоточить все внимание на книге. – Но этот обман спас мою жизнь. Вроде ты не выглядишь сильно расстроенной тем, что не убила меня.

Взгляд Кая прошелся по строкам, рука аккуратно придерживала страницу.

– Это неважно. Обман есть обман, – жестко проговорила Йенни. – Хотя ты прав. Сейчас я совсем не расстроена.

– И почему же?

– Ты мне нравишься.

Кай медленно поднял на нее взгляд. Лед соприкоснулся с небом.

– За тобой забавно наблюдать.

– Да, за тобой тоже, – как бы между прочим откликнулся он.

– Значит, нам обоим забавно наблюдать друг за другом, – подытожила Йенни.

– Да, значит, так, – согласился Кай, возвращаясь к тексту.

Йенни же глядела на него, взор скользил, изучая черты лица, а после коснулся рук и длинных пальцев, лежащих на пожелтевших страницах.

– Вор, убийца, насильник и жертва… – вдруг отчеканила Дева Льда и с напускным безразличием добавила: – Возможно, был кто-то еще… Двое-трое. Те, о ком я позабыла. Сколько же убийств люди мне приписали?

Кай пролистал страницы.

– Больше сорока.

– Больше сорока?! – воскликнула она и гневно фыркнула, говоря одним своим видом: «Чего еще ожидать от людей?» Ее глаза сверкали, излучая тихую ярость. – Соляная гора влечет людей веками, заставляет их сражаться друг с другом. Но это мои владения, вся эта местность… Раньше Зеркало разума располагалось здесь, в реальном мире, прежде чем переместилось в другое измерение, и его сила до сих пор влечет сюда зимних альвов. Когда их скапливается слишком много или появляется какой-нибудь особо сильный природный дух, холодает и начинаются метели. Люди сами поселились здесь, но вину возлагают на других.

– Ты сказала, вор, убийца, насильник и жертва… Кто это? – спросил, хмурясь, Кай.

– Первые двое были так давно, что я и деталей уже не помню, – сказала она и цинично продолжила: – Но я точно знаю, они заслужили. А вот насильник… – Йенни скосила на него взгляд. – Я не думаю, что тебе стоит об этом знать.

– И почему же? – с вызовом бросил Кай.

– Даже у меня нет ни малейшего желания вспоминать это, – призналась она. – Чем дольше жизнь, тем больше сожалений. И тем больше страшных вещей ты способен познать…

Повисло краткое молчание.

– Ты сейчас гораздо больше похожа на человека, чем думаешь, – прервав тишину, заметил Кай.

Лицо Йенни скривилось.

– Я подозреваю, Соманн многое тебе разболтал.

– Предпочту промолчать на этот счет.

– Защищаешь? Его? – закатила глаза она. – Или жалеешь, что он так и не поцеловал твою драгоценную ручку?

– А это я точно не хочу обсуждать, – бескомпромиссным тоном отозвался Кай, перелистывая страницы. – У всех свои причуды.

– Какая же причуда у тебя? – Ледяница изогнула рассеченную бровь.

Рука Кая замерла на книге. Он медлил с ответом. Вокруг царила умиротворяющая тишина ночи. Именно тьма и медленно падающий за окном снег дарили ощущение таинства и сокровенности момента. Находясь на самом верху башни, там, где ему быть не полагалось, а раскрытие этого факта сулило неприятности, Кай отчего-то совершенно не испытывал волнения. Скорее, он давно не чувствовал такого спокойствия на душе, оно ощущалось словно море в штиль.

– Возможно, я слегка не в себе, – заявил он, хотя не собирался говорить об этом в такой форме. – И одержим розами и мотыльками.

– Розами и мотыльками?

– Да, они мне снятся.

– Ах, так вот значит, что имел в виду пустослов, говоря, что у тебя занимательные сны.

– Вы еще и мои сны обсуждали? Все обсуждают мои сны, кроме меня.

– Так давай их обсудим, Кай. – Йенни протянула его имя так, что у него отчего-то дрогнуло сердце. Ему нравился ее голос, непривычно низкий для девушки, и глубокий.

«Возможно, она неплохо поет…» – мимолетно подумалось ему.

– В моих снах розы распускаются на снегу, и потом… из них появляются белые мотыльки. Вылезают прямо из бутонов, как из коконов.

– И это ненормально?

– Полагаю, что да.

– Но это всего лишь мотыльки, что в них может быть плохого? – задумчиво проговорила Йенни.

– Не знаю. Но разве мотыльки не паразиты? Многие виды приносят вред.

Дева Льда тихо рассмеялась. Ее смех эхом отразился от стен.

– То же самое можно сказать и про человеческий род. Не стоит судить обо всех на основании одного вида. Кстати, у мотыльков много значений. Некоторые считают, что они означают бессмертие души, другие – что несут смерть.

В последних словах имелся подходящий Каю смысл.

Он мало чего боялся по-настоящему. У него имелись вполне людские страхи, главный из которых – что его близкие окажутся в беде. В то же время о смерти своей Кай не сильно тревожился, скорее, жалел об утраченных возможностях, сотнях новых дней, которые никогда не наступят, и не испытанных эмоциях и чувствах. Но самым глубоким и сильным, вместе с тем необычным его страхом был страх самого себя.

Возможно, это стало одной из причин, почему Йенни не отпугнула его, даже когда он был ребенком. Ведь каждую ночь он чувствовал покрывало смерти, которое ложилось на его плечи.

– Что насчет насильника? Ты так и не рассказала, – заметил Кай.

Вероятно, эта история была упомянута в книге, но, потеряв терпение, Кай перелистнул на одну из последних записей. Она была о его матери, но ничего нового он не прочел. История совпадала с теми рассказами, что он слышал.

В тот день всего за пару часов в Хальштатте и его окрестностях похолодало так, что люди не рисковали покидать домов, боясь замерзнуть насмерть. Следом пришла метель, и весь горный регион превратился в ледяное царство. В том морозе погибла мать Кая. Но винили во всем Снежную Ведьму, что обрушила метель на город.

– Может, ты хочешь спросить о другом? – медленно предложила Йенни. Кай поднял голову – ледяные глаза Девы сверкали. Она следила за ним, ожидала его реакции.

– Ладно… Что случилось в ту ночь, когда я стал таким? – спросил Кай.

Йенни обвела его вопросительным взглядом, молчаливо спрашивая: «Что ты имел в виду, говоря “таким”?» Но все же, качнув головой, проговорила, выдав самое неожиданное:

– Не знаю. Я могу подчинить холод, но это вовсе не означает, что я управляю им всегда. Наступление зимы, как ты знаешь, я приблизить тоже не могу. Но, когда