– Твой хозяин извращенец, – кивнула я. –Пусть развлекается, я не против. Как его самочувствие, все еще хрипит илизаговорил на радостях от своей невероятной меткости?

– Говорить ему тяжело, а в остальном… на нем заживаеткак на собаке.

– Что-то ты без уважения отзываешься о хозяине, –хмыкнула я, заметив, что слово «хозяин» вторично вызвало у него легкую гримасунедовольства.

– Можешь поверить на слово, иметь дело с психами несахар, а он псих.

– Странно, что тебе понадобилось так много времени,чтобы понять очевидное.

Макс кивнул, вроде бы соглашаясь, и вновь выдержал паузу, ая почувствовала: сейчас он скажет то, ради чего, собственно, и затеял этотразговор. Или не скажет? Такое тоже вполне вероятно.

– Тебе что-нибудь говорит фамилия Старков? СтарковСергей Сергеевич?

– Нет, – подумав, ответила я. – А должна?Макс пожал плечами:

– Дена очень интересует этот тип. Его арестовали вЛипецке, при разбойном нападении. Когда его брали, он завалил двоих ментов,грехов у него набежало на пожизненное. Решив, что терять ему нечего, он надумалпокаяться и рассказал, как пару лет назад пришил у нас одного дядю по фамилииУглов. Надеюсь, тебе она хорошо знакома.

Я нахмурилась и кивнула. Углов Борис Сергеевич был Машкинымшефом, в его убийстве ее и обвинили, в результате она оказалась в психушке,хотя все могло кончиться еще хуже.

– Если быть совсем откровенным, – с неохотойпродолжал Макс, – Старков до признания не сам додумался. Ден обратился коек кому, а вот они посоветовали Старкову покаяться. Менты за это делоухватились. Сейчас парень малой скоростью двигает в наш город, чтобы тут, наместе, дать показания. Когда Дену доложили об этом, он так паскудно улыбнулся иминут десять пялился на твою фотографию. Что за мысли бродят в его голове,остается лишь догадываться, но вряд ли его намерения тебя порадуют.

– Это точно, – кивнула я и внимательно посмотрелата Макса. – Почему ты это делаешь?

– Что? – вроде бы удивился он.

– Брось. Ты же башкой рискуешь. Стоит Дену узнать…

Макс нахмурился:

– В свое время я советовал ему тебя пристрелить. С моейточки зрения, это был самый простой и разумный выход. Но он затеял дурацкуюигру и в результате едва не погиб. Но и это его ничему не научило. И сейчас всеповторяется.

– Так ты за него боишься? – уточнила я.

– Психи мне действуют на нервы.

С этими словами Макс поднялся и скрылся в направлении кухни.А я задумалась. Поначалу ничего особенно скверного я в новости не усмотрела,но, чем больше размышляла, тем неувереннее себя чувствовала. То, что Денуизвестно, кто убил Углова, меня не удивило, очень может быть, что «заказ» онсам ему и устроил, а вот его настойчивое желание, чтобы тот покаялся… Тогдадело поспешили закрыть, убийство свалили на Машку, и все вроде бы осталисьдовольны. Но теперь дело придется пересматривать. И, конечно, возникнет вопрос:а почему, собственно, она подписала признание? Старков вряд ли укажет назаказчиков, он о них, скорее всего, сам не знает, выходит, слабое звено – этоМашка. Хозяева должны рассуждать так: она наркоманка, а значит, человекненадежный, начнется ломка, и она расскажет даже то, о чем ее и не спрашивали.Ее молчание в прошлый раз вряд ли их успокоит, и Машкино общение с органамиудовольствия у них не вызовет, особенно сейчас, после убийства Елены, когдаздесь много пришлого люда. Следовательно, разумнее позаботиться о том, чтобыМашка при всем желании ничего сообщить не могла, то есть уничтожить самисточник опасности.

Теперь мне стали понятны слова Макса о том, что Ден вновьзатевает дурацкие игры вместо того, чтобы просто разделаться со мной. Или с тойже Машкой, раз одной меня ему мало.

К тому моменту, когда Машка вернулась, я успела убедить себяв своей правоте и исходила липким страхом.

– Ты чего такая? – удивилась она. – Встретилакого-нибудь?

– Вот что, – сказала я. – Тебе надо уехать.

Машка поморщилась:

– Опять ты за свое, с какой стати?

Пришлось ей рассказать о Старкове.

– Ну и что? – пожала она плечами. – По идее,эти типы должны передо мной извиниться.

– Ты Долгих имеешь в виду? – съязвила я ивздохнула, потому что стало стыдно.

Я долго и нудно начала объяснять, почему ей надо уехать,чувствуя, что мои доводы звучат совершенно неубедительно.

– Никуда я не поеду, – отмахнулась она. – Какя объясню это Тони?

– Ты способна думать хоть о чем-нибудь, кроме своегообожаемого мужа?

– За что ты его терпеть не можешь? – обиделасьМашка.

– Вовсе нет. Просто я боюсь за тебя, – вздохнулая.

– Спасибо. Только я без него никуда не поеду, а его сработы не отпустят. Отпуск у него в сентябре. Мы собирались в Турцию.

– Черт, – не удержалась я.

– Мне кажется, ты слишком преувеличиваешьопасность, – в ответ вздохнула Машка.

– Лучше так, чем понять, что я ее преуменьшала, когдауже поздно будет.

– Куда мне ехать? Что я там стану делать? А потом… –Она опять вздохнула. – Если они захотят меня найти, то, конечно, найдут, яведь не могу где-то вечно прятаться, и Тони…

Это имя уже вызывало у меня зубную боль, но я сдержалась,ничем не выдав своего раздражения.

– Давай так, – сказала я примирительно, сообразив,что никакие уговоры не помогут. – Пока мы не знаем, что из этого выйдет,ты некоторое время побудешь в каком-нибудь надежном месте.

– Я никуда не поеду, – повторила она упрямо.

– И не надо. Такое место можно найти и здесь. Если всепройдет гладко, ты вернешься домой уже через несколько дней. Если… если всеобернется скверно, я достану вам новые документы, и вы уедете. Деньги на первоевремя у меня есть.

– А что я скажу Тони?

– Придумай тетю в Магадане.

– Это смешно, – фыркнула Машка. – Он чертзнает, что может обо мне подумать.

– Тони я беру на себя.

– Лучше не надо, иначе он точно решит…

– Все, хватит, – не выдержала я. – Едем ктебе, собери самое необходимое.